Евгений Николаевич Поселянин (псевд. наст. фамилия Погожев). Духовный писатель, церковный историк.
Родился 21 апреля (3 мая) 1870 года в Москве. Отец его Николай Александрович, был "родом из духовного звания". Работал врачом-терапевтом, заслужил личное дворянство. Мать Лидия Николаевна была из знатной семьи; ее восприемниками были генерал от инфантерии Д. С. Левшин и княгиня Н. В. Оболенская. Прадедом матери Лидии Николаевны (урожденная Кандалинцева, во втором браке за Абациевым, умерла в эмиграции в Берлине) был сенатор генерал-майор Михайловский-Данилевский, видный военный историк.
Поселянин получил «строгое и размеренное» домашнее воспитание в традициях московского благочестия, лето проводил на Оке, под Рязанью. В 1887 он окончил с золотой медалью 1-ю московскую гимназию. Летом 1888 перед поступлением на юридический факультет Московского университета юноша побывал в Оптиной пустыни и стал духовным сыном великого старца Амвросия, который благословил его писать в защиту Веры, Церкви и Народности. Уже в следующем году появилась первая публикация «Перед годовщиной 17 окт. в Москве» по поводу спасения Царской Семьи при крушении поезда в Борках, выдержанная в искренне монархическом духе. Учась в университете, юноша избежал влияния нигилистов и атеистов; «для меня воспоминания Страстной тесно связаны с университетской церковью». В 1892, когда Поселянин завершил обучение в университете, вышли еще две его книги «Ясные дни» и «Повесть о том, как чудом Божиим строилась Русская земля». Автор поднес их Государю Александру III, перед чьей памятью позже благоговел. Эти первые беллетристические опыты поддержал вел. кн. Константин Константинович, стяжавший известность в литературе под псевд. «К. Р.». Покровительство К. Р. продолжалось и после переезда в 1893 начинающего автора в Царское Село, а затем в столицу, где он с 1894 стал служить чиновником канцелярии Сената. В составе этой канцелярии Поселянин в 1896 участвовал в коронации Николая II, за что был награжден серебряной медалью. В 1899—03 он служил в Министерстве юстиции, в 1903—12 в канцелярии Академии наук, получив за свою службу ордена свв. Станислава и Анны 3-й степени и чин статского советника.
1 авг. 1913 Поселянин и его близкие Императорским указом были возведены в потомственное дворянство. В 1905 писатель находился на военной службе как прапорщик запаса, но в боевых действиях не участвовал. В 1913 он поступил чиновником особых поручений Главного управления (позже Министерства) землеустройства и земледелия, и в том же году ему было поручено сделать «подробное художественное описание с иллюстрациями бывшего в мае 1913 Высочайшего путешествия по местностям, связанным с историей воцарения Михаила Феодоровича Романова», в котором он сопровождал Царскую Семью. Личная жизнь Поселянина не была счастливой. В 1904 он женился на Н. Я. Грот, дочери известного филолога, которая была гораздо старше его. Из-за различия во взглядах и характерах этот брак через полгода распался, церковный суд запретил писателю жениться вторично, и только в 1914 Синод отменил этот запрет.
После переезда в столицу Поселянин стал активно заниматься литературным творчеством и сотрудничать в наиболее известных русских духовных журналах. Он много ездил по святым местам России, собирая материалы о забытых праведниках и преданиях. Из этих поездок и бесед он вынес твердое мнение: «Русская душа, несомненно, носит на себе, предпочтительно пред людьми других народов, печать какой-то особенной помазанности, какого-то избрания, какой-то ярко выраженной небесности…». В этом отношении особенно много дала Поселянину Оптина пустынь, где с 1888 он регулярно бывал у старца Амвросия («он учил всегда и всюду бытъ русским»), которому посвятил много самых задушевных страниц («Русская Церковь и русские подвижники ХIХ в.»; «Праведник нашего времени Оптинский старец Амвросий»). Сам он так и не решился принять постриг, хотя и писал, что «монашество есть та отдушина, через которую смотрится в небо жаждущее этого неба человечество». Старец Варсонофий поддерживал труды Поселянина во славу Православной Церкви и говорил, что он «художник в душе, и это отражается в его литературных произведениях». Вывод об особом духовном складе Русского Народа писатель сделал, опираясь также на свои впечатления от многочисленных путешествий по Европе, о которой с грустью замечал: «Европа перестала быть христианскою. Проповедь “успеха”, господство грубой силы, провозглашаемое то робко, между строками, то нагло и прямо (как делал Ницше) сменило …благовещение нищим, утешение сокрушенных сердцем». Тем не менее, Поселянин любил западную культуру и в своем мировоззрении не избежал влияния христианского социализма, пропагандируемого современными ему европейскими мыслителями, и морализаторства, свойственного протестантскому богословию. Однако гораздо большее и плодотворное влияние оказали на него идеи русских почвенников и выдающихся современников из консервативного лагеря.
Поселянин дружил и переписывался с философами П. Е. Астафьевым, К. Н. Леонтьевым и В. В. Розановым, который отзывался о нем, как о «замечательной личности». Знал и ценил писателя и критика Ю. Н. Говоруху-Отрока, педагога С. А. Рачинского, «вся жизнь которого проникнута русским духом». Вместе с проф. А. И. Введенским, епископом Вологодским Никоном (Рождественским), В. А. Грингмутом (на его смерть Поселянин написал некролог), М. А. Новоселовым он участвовал в Москве в собраниях у известного теоретика монархизма Л. А. Тихомирова. Правда, он не чурался и умеренно-либерального направления своего времени, в 1909—10 посещал в Петербурге Религиозно-философское общество, где витийствовали недруги исторической России. Как православный христианин, с детства знавший великую силу веры, молитвы и Церкви («Не было ни одного отъезда из Москвы, ни приезда после долгого отсутствия, когда бы я не стоял пред Иверской иконой»), писатель с горечью говорил о состоянии преобладающего большинства тогдашней русской интеллигенции: «Религиозные интересы вовсе изгнаны из быта интеллигенции… И если б отношение общества к религии было только индифферентизмом! Нет! в нем прямая враждебность». Теряя веру, общество теряло и свои русские свойства, вернуть которые, согласно Поселянину, могли ему только «жизнь в Церкви, воздействие выдающихся произведений русской литературы и соприкосновение с миром простых русских людей».
Поселянин был, несомненно, одареннейшим популяризатором-апологетом, который старался познакомить современников с житиями знаменитых подвижников (он обработал и переложил «Четьи-Минеи» св. Димитрия Ростовского), святых отроков («Святая юность») и святых воинов («Сказания о святых вождях Земли Русской»), изображая их прежде всего «не со стороны историко-общественного значения, а со стороны их нравственной крепости». Глубоко зная православную духовную литературу и ее жанры, а также хорошо владея «церковным стилем», пиcaтeль умел доступно излагать сложные богословские понятия, психологически красочно живописать стародавние события и создавать в импрессионистской манере запоминающиеся портреты своих героев. К сожалению, он в спешке не всегда отделывал свои произведения, отчего в них заметны повторы, риторические штампы и сентиментальные условности.
Немало страниц Поселянин посвятил чтимым на Руси иконам, отечественной церковной истории, Православным святыням («Святыни Земли Русской»; «Герои и подвижники лихолетья XVII века»), укрепляя в русских людях любовь к своей вере и ее традициям. Он преклонялся перед современными подвижниками, посвятив, кроме оптинских старцев, вдохновенные строки св. прав. о. Иоанну Кронштадтскому, которого знал весьма хорошо, Матренушке-босоножке из Петербурга, о. Ионе Атаманскому из Одессы, старцу Варнаве из Выксунского монастыря, кн. М. М. Дондуковой-Корсаковой. «Народ льнет к этим славным людям, в которых видит сильный дух, презрение к плоти, свободу от земных условий». Писатель стал выразительным свидетелем жизни Святой Руси перед ее крушением. На личные наблюдения опирался его конечный вывод: «Когда соприкоснешься со стихией народной веры, тогда разом надежно и спокойно станет на душе, и с радостью себе говоришь: “Народ верует!”» В своих книгах Поселянин умел найти путь к сердцу этого народа, ибо знал его задушевные мечтания и идеалы «вольное страдание во имя пострадавшего на грешной земле Христа» и страстное к этим идеалам устремление «русская душа трудно примиряется с земными изъянами, ей надо на земле или полного блаженства, или ничего».
Лучшие произведения Поселянина содержат размышления об истинах веры и опыте жизни в Церкви и нравственно-психологическое обоснование Православия, ибо он старался «в картинах своих из мирской жизни отражать настроение своей верующей христианской души». И эта благочестивая и искренняя душа самого автора наполняет его книги, в которых прекрасно видно, как любит русский человек своих святых и родное Православие, как велика в нем жажда вечного спасения и святости жизни «духовная жажда, жажда чего-то высшего н лучшего, более широкого н более захватывающего, чем земля с ее радостями, жжет народную душу, не только души великих избранников, но и также души рядовых людей толпы».
Поселянин был не только благочестивым верующим, но и эстетически чутким человеком традиционной русской культуры, который высоко ценил, например, творчество поэтов А. К. Толстого и А. Н. Майкова, художников В. М. Васнецова и М. В. Нестерова. По мнению писателя, «высший род искусства это тот, в котором люди отразили свои высочайшие мечты». Он советовал своему знакомому А. Е. Молчанову, известному театральному деятелю, познакомиться в Дивеево «со старшею по “живописной” м. Серафимой». Ей дан дар придавать лику прп. Серафима особое сладостное выражение. Поднесенное Наследнику Цесаревичу в 1912 роскошное издание «Собор московских чудотворцев» Поселянина было снабжено иллюстрациями В. И. Вашкова, мастера «русского стиля». Сам писатель признавал, что политикой никогда не интересовался, отчего его имя не встречается среди участников политических событий и споров н. XX в. По своим воззрениям он был монархистом и патриотом, а о социальных вопросах рассуждал с позиции евангельских заповедей. «Вопиющая несправедливость, когда человеку не доплачивают достойной цены за его труд, и страшная кара постигнет на Страшном суде тех притеснителей, которые выматывают у людей силы, пользуясь их безвыходным положением и не платя должного».
В 1913, в Великий пост, писатель впервые поехал в паломничество на Святую Землю и молился у ее святынь. Больше там побывать ему не удалось, ибо разразилась первая мировая война, во время которой он писал репортажи о подвигах Русских солдат и издавал сборники своих катехизаторских статей (например, «На молитве в тишине и в буре»). По его словам, «Русский Народ поднимался на войну, как на подвиг во имя Христа». Большевистский переворот обрек церковного писателя на полное молчание до конца жизни, если не считать двух статей: о Пушкине и о св. прав. Иоанне Кронштадтском, вышедшие в малотиражной периодике. Нa жизнь, начиная с 1922, он зарабатывал частными уроками. Очевидно, с негодованием и скорбью взирал Поселянин на атеистические глумления новой власти над Святой Русью.
В ночь на 12 апр. 1924 его с группой «бывших» арестовали и на два года выслали в Ангарский край, обвинив в организации «монархической группировки» в Ленинграде. Из Канска писателя вскоре отправили в д. Усть-Ямское «как элемент разлагающий … антисоветской агитацией и умелым подходом к невежественной массе». Вернувшись из ссылки, Поселянин, уже глубоко больной человек, оставался на свободе 5 лет и в дек. 1930 был снова схвачен чекистами по «делу Преображенского собора», которое заключалось в обращении прихожан к эмигрантам из Преображенского полка с просьбой о помощи в ремонте храма. Поселянин на допросах держался очень мужественно и заявил: «Гонения советской власти на религию не могли меня, как верующего, радовать». Тройка ОГПУ приговорила его к расстрелу, который произошел за два дня до праздника Сретения. Где погребен расстрелянный в тюрьме на Шпалерной ул., неизвестно.
Согласно устным воспоминаниям, Лидия, неверующая сестра писателя, не стала его заочно отпевать. Через какое-то время о. Борис, духовник Поселянина, служа в храме, вышел кадить и вдруг видит убиенный стоит на клиросе. Когда священник подошел поближе, Евгений Николаевич раскрыл свой пиджак, и батюшка заметил на его груди рану от пули. Он спросил: «Когда это случилось?» В ответ Поселянин кивнул на икону Трех Святителей. Долгое время имя замечательного духовного писателя-новомученика находилось в полном забвении его не было ни в одной литературной энциклопедии, ни в учебниках по истории литературы. Только начиная с 1990 произведения Поселянина начали регулярно переиздаваться.
Автор книг:
Спасенный мальчик
Богоматерь. Полное иллюстрированное описание Ее земной жизни и посвященных Ее имени чудотворных икон.
Идеалы Христианской жизни
О страдании
На земном небе
Святая юность
Преподобный Серафим, Саровский чудотворец
Очерки из истории русской церковной и духовной жизни в XVIII веке
По сравнению с другими известными классиками русской литературы, Николай Лесков начал свою творческую деятельность в серьезном возрасте — к 30-ти годам. В 1860-м он переезжает в Санкт-Петербург и становится автором ряда статей в газетах «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела» и журнале «Отечественные записки», часто — под псевдонимами. В качестве журналиста он часто отправлялся в зарубежные поездки по Европе. Но его публикации не обходились и без скандалов, так как Лесков тщательно «копался» в том, о чем писал. В это же время Николай Семенович обращается и к жанрам художественной прозы — пишет рассказ «Погасшее дело», повести «Житие одной бабы», «Овцебык», «Леди Макбет Мценского уезда». Но именно первый роман писателя «Некуда» привлек к себе внимание общественности. Современному нигилизму молодежи он противопоставлял христианские ценности. После публикации поклонники Лескова раскололись на двое: одни считали роман заказным за его прогрессивность, другие — наоборот поддержали, как, к примеру, издатель «Русского вестника» Михаил Катков. Дружба эта, впрочем, продлилась недолго. Михаила Никифоровича не устроил новый роман Лескова «На ножах», и Катков все время требовал его переделывать раз за разом.