Поп на мерсе. Забавные истории священника-реаниматолога

Коты про гражданский брак

Сейчас все обсуждают законодательную инициативу про гражданский брак. Надо сказать, наши коты эту тему подняли много лет назад. Дело было так: Мария Сеньчукова (тогда еще просто Маша) переписывалась со своим главным редактором Анной Даниловой. Писала она с компьютера и в какой-то момент оставила его, чтобы пойти на кухню и что-то себе приготовить...

Через несколько минут звонит ей возмущенная Аня: «Что за ахинею ты мне прислала?!» Маша недоуменно отвечает: «Я тебе ничего не присылала, я вообще на кухне!» — «Ну сходи, посмотри!»

Маша идет в комнату и видит, что Ане направлен текст следующего содержания: «GRAZJDANSKY BRAK», и ниже «grazjdansky brak», затем ноль и восемьдесят единиц с восклицательным знаком в конце. В доме никого, кроме трех котов, не было. При этом тема про гражданский брак дамами не обсуждалась, слов этих они в переписке не употребляли. Так коты обозначили направление законотворчества в России.

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков)

Десять негритят

Работала у нас на скорой помощи одна милая старушенция по имени М.Н. Была она очень славненькой, аккуратненькой, в очках-велосипедах, одно плохо — лечить не умела. Делала все, извините, через одно место.

Однажды приехала М.Н. в общагу. Не в обычную грязную общагу, а в серьезное место — общагу одного из творческих вузов столицы нашей родины.

Жили в общаге не только наши с вами сотоварищи, но и иностранцы. К одному из них и вызвали.

Некий юный темнокожий гражданин заболел. Случилось у него расстройство желудка. Попросту говоря, обгадился юноша перед семинаром, а чтоб не позориться, изобразил страшную болезнь. Так вот, приехала М.Н. к пациенту, а тот старательно за живот держится.

М.Н. ручками всплеснула и спрашивает:

— Что с вами, голубчик, случилось?

— Да вот, — отвечает негр, — с животом что-то.

Тут М.Н. сразу стала посерьезней, бровки нахмурила и строго-настрого говорит:

— Да это у вас, голубчик, наверное, тропическая лихорадка.

— Какая такая тропическая лихорадка? — возмутился студент. — Перекушал я давеча, вот и дурно мне.

— Ты мне, — грозит та ему пальчиком, — умного больно из себя не строй. Сколько вас тут таких, признавайся?

— Каких? — удивился негр.

— Таких. Черных, — продолжает М.Н. свои расистские происки.

— Ну... — задумался студент.

И тут раздался стук в дверь. Это однокурсник нашего негра, тоже, кстати, негр, зашел проведать товарища.

— Ага! — радостно потирает лапки старушка. — Вот они! Садись на горшок!

— Чего? — в ужасе шарахается молодой человек. — Куда?

— На горшок, кому говорю!

— Зачем?

— Гадить будешь!

Юноша подумал слегка и пришел к выводу, что спорить себе дороже. И сел, стало быть, гадить.

Прошло некоторое время и за запропастившимся студентом пришли двое его товарищей, тоже негры. М.Н., не будь дурой, посадила на горшки и их. Вернее, уже не на горшки, а на ведра. Ибо горшки кончились. Следующую парочку негров высаживали на газетку.

А когда прибыла инфекционная спецбригада, перед М.Н. сидели в рядочек десять негров и старательно гадили...

«Что же дальше?» — спросите вы. А ничего, М.Н. сказали спасибо, чтоб не связываться, а перед неграми глубочайше извинились.

А потом М.Н. уволилась, и СССР распался, и негров в наших вузах стало меньше.

Доктор Борщ

В старые времена скорая помощь была фактически семьей. Или точнее, братством. Все звали друг друга на «ты» — и врачи, и фельдшеры, по имени-отчеству величали лишь очень уважаемых сотрудников либо очень пожилых, да и то часто обращались к ним «дядя» или «тетя» и по имени.

Но горе было тем, кто не хотел вписываться в эти обычаи. Их не любили, с ними не хотели работать, их не принимали в компании. Особенную неприязнь вызывали те врачи, которые всеми силами пытались показать свое превосходство над фельдшерами.

Доктор по фамилии Борщ был как раз из таких. Он требовал называть его только по имени-отчеству, несмотря на еще достаточно молодой возраст. Всеми силами он пытался показать, что любой фельдшер по сравнению с ним — ничтожество. К тому же Борщ в качестве знака отличия от прочего скоропомощного быдла носил поверх халата не черную шинель, а обычное серое демисезонное пальто.

В этот день Борщ работал с двумя фельдшерами. Один из них, прикрывая микрофон рукой, выпросил госпитализацию в 67-ю больницу якобы по требованию пациента.

В больнице пациента посадили в смотровой, один из фельдшеров остался с ним, другой понес «спроводок» в диспетчерскую, а Борщ занырнул в соседнюю пустую смотровую, чтобы в тишине написать карточку. План мести начал работать.

Фельдшер оставил больного и вычислил психиатра среди дежурных врачей в диспетчерской:

— Доктор, тут такое дело. Мы вам непонятного больного привезли. Очень странный бред: говорит, что он врач скорой помощи, даже в халате ходит, но при этом периодически выкрикивает, что он борщ.

— Ну а чего не в дурдом сразу? — устало осведомился психиатр.

— Да у него давление, в таком виде не возьмут.

— Ладно, показывайте, — доктор недовольно поднялся со стула. Вслед за ним направился здоровенный санитар.

Фельдшер привел психиатра в смотровую, где мужчина в сером пальто поверх белого халата, что-то писал за столом.

— На что жалуетесь? — спросил психиатр.

— Я? Ни на что! Я врач скорой помощи! — гордо ответил Борщ. — Я больного привез!

— Да, да, мы знаем, что вы доктор, — запел психиатр, — конечно-конечно! Голоса слышите?

— Да вы что, издеваетесь?! Я врач!

— И какой же вы врач? — вмешался в разговор санитар.

— Я — Борщ!

— Все понятно, — психиатр махнул рукой, и санитар ласково взял пациента за локоть. — Идемте, коллега!

Покончив с формальностями, бригада вернулась на подстанцию. Там они рассказали печальную историю, как доктор Борщ спятил в приемной 67-й больницы, и его замели в ПСО.

Утром заведующий долго ржал, но потом все-таки отправился в 67-ю больницу и вызволил несчастного Борща из узилища. По приезду на подстанцию доктор Борщ тут же написал заявление о переводе на другую дальнюю подстанцию и перевод был осуществлен в этот же день.

Потом коллеги с дальней подстанции рассказывали, какой чудесный доктор со смешной фамилией Борщ пришел к ним в коллектив, как он со всеми ласков, особенно с фельдшерами. Есть только одна странность — на дух не переносит 67-ю больницу, а если приходится туда везти больного, из машины не выходит и просит его фамилию в «спроводке» не писать. Кстати, серое пальто он больше не носит, только шинель.

Из книги иеромонаха Феодорита «Поп на мерсе».

Читайте также: Потерянная благодать. Рассказы священника Дмитрия Ткаченко