Игорь ЕВСИН. Рассказ о кончине Пелагеи Захаровской.

 В начале 1960-х годов в Рязанской епархии действовали церкви которые по пальцам рук пересчитать можно было. Одна из них – Космодамианская церковь в село Летово Рыбновского района. Настоятелем ее являлся протоиерей Иоанн Смирнов, впоследствии архиепископ Орловский и Брянский Глеб. А вторым священником был Иоанн Крестянкин – впоследствии архимандрит Псково-Печерского монастыря. Отец настоятель Иоанн был крупный мужчина, высокого роста, а отец Иоанн Крестьянкин невысокий. Летовские прихожане так и говорили – у нас два батюшки,  два Ивана: Иван большой, да  Иван маленький.  У отца Иоанна Смирнова был брат — протодиакон Павел Смирнов, служивший в Борисоглебской церкви являвшейся тогда кафедральным собором. Родом они были из Захарова. Полюшка любила Смирновых, любила их жен Клавдию Васильевну и матушку Варвару. Смирновы же относились к ней с уважением, почитали за праведницу. Почитал блаженную старицу и отец Иоанн Крестьянкин. Он бывал у нее, испрашивал духовных советов и совершал над ней таинство елеопомазания. А протодиакон Павел, умевший рисовать, даже портрет Полюшки масляными красками написал. И всю жизнь хранил его с необычайным благоговением. Как святыню хранил…

Однажды в один из приездов протодиакона Павла Полюшка стала ругать его жену. А он уже знал, что если блаженная ругает кого-то, то жди скорби или болезни. И действительно вскоре обнаружилось, что Клавдия тяжело больна и, чтобы спасти ей жизнь, пришлось делать серьезную операцию. Заболела и жена протоиерея Иоанна матушка Варвара. Тогда он вместе со своим братом поехал к Полюшке испросить ее молитв за выздоровление маптушки. Блаженная приняла их, но стала так ругать отца Иоанна, что у неё даже лицо серым сделалось. Братьям Смирновым стало ясно, что их ждет беда. Вскоре матушка Варвара умерла… Но Смирновы были уже к этому подготовлены.

 Через некоторое время у протодиакона Павла заболели голосовые связки. А пел он хорошо. От Бога был у него голос.

Болезнь развивалась и врачи стали настоятельно рекомендовать отцу Павлу операцию, после которой не было никакой гарантии, что он сможет вновь петь. Тогда отец Павел спросил блаженную Пелагею Захаровскую, надо ли ему соглашаться на операцию.

- Нет, не надо, мой хороший, — ответила она. — Ты лекарствами вылечишься. В Москве врача найдешь.

Тогда отец Павел обратился к своему знакомому врачу, московскому священнику Василию Серебрякову, который сам составил для него лекарства. Благодаря им протодиакон Смирнов вылечился.

Полюшка и сама молитвами вылечивала многих тяжелобольных людей. Даже от рака. Однако чувствовала, когда нет Божией воли на излечение её молитвами. Тогда она посылала больных ко врачам. Порой советовала отслужить панихиду по тогда еще непрославленной во святых блаженной Любови Рязанской, попросить у нее помощи.

Однажды на панихиде протодиакон Павел Смирнов почел записку об упокоении блаженного Иоанна. Он знал, что был в Рязани такой Христа ради юродивый Ваня Высоцкий, убитый после революции безбожниками. После панихиды подошел он к подавшей эту записку женщине и спросил:

- Это вы не Ваню Высоцкого поминали ?

- Да его, — ответила она.

- А почему вы его поминали ?

 - Дело в том, что у меня заболела дочь. Да так тяжело заболела, что надежд на исцеление практически не было. Тогда я обратилась к Полюшке Захаровской. А она посоветовала мне поминать блаженного Иоанна, то есть Ваню Высоцкого. Стала я подавать записочки об его упокоении, молиться на панихидах и дочка стала быстро поправляться. А вскоре и совсем выздоровела.

Протодиакон Павел по малолетству помнил блаженного Ваню Высоцкого, знал, что народ его почитает за Божьего человека, за праведника. А вот старший брат отца Павла и отца Иоанна Андрей так даже сподобился общатья с ним и впоследствии свидетельствовал о праведности Вани Высоцкого. Он даже написал для келейного почитания икону этого блаженного.

Однажды протодиакону Павлу из Московской Патриархии предложили командировку в Ливан. Туда надо было лететь. Отец Павел неоднократно и безбоязненно летал на самолетах, но здесь его охватило какое-то странное беспокойство. Он вместе со своей женой Клавдией Ивановной пошел за советом к блаженной Полюшке и все ей рассказал.

- Что ж  могу тебе мой хороший, посоветовать. Убогая, слепая инвалидка… А вот, давай-ка я у батюшки Серафима спрошу, лететь тебе или не лететь.

И Полюшка стала молиться и что-то шептать. Протодиакон Павел и матушка Клавдия почувствовали, что блаженная Пелагея Захаровская общается с преподобным Серафимом Саровским, как с живым.

- Вот что отец Павел, — сказала она после молитвы, — не благословил тебя батюшка Серафим лететь Ливан.

- Но как же я ослушаюсь управляющего Московской Патриархией?

- Если полетишь, умрешь в самолете. А в управляющему скажи, что через меня сам Саровский чудотворец тебя не благословляет. Уж его-то он не ослушатся.

И правда, когда отец Павел сообщил о своем посещении Полюшки Управляющему Московской Патриархии протоиерею Николаю Колчицкому, то он отменил командировку в Ливан.

В московской Патриархии знали и уважали блаженную старицу. Отец Николай по поручению Патриарха Алексия (Симанского) неоднократно посещал ее, когда она приезжала в Москву. За исповедничество православной веры в страшные годы гонений на Церковь, за милосердие, бескорыстие и любовь к людям Патриарх Алексий I наградил Пелагею Захаровскую  золоченым стаканом с дарственной надписью.

В годы, когда после закрытия церквей и гонений на священников православный народ осиротел многие ослабевали в вере и впадали в уныние. Для таковых и была послана Богом блаженная Пелагея Захаровская. Днем и ночью встречала она всех стремившихся получить у неё утешение. Кормила, поила, оставляла на ночлег. Падших духом укрепляла в вере, отчаявшимся помогала в беде, больных исцеляла силой своих пламенных молитв.

Никто  из верящих в праведность блаженной «от неё тощ и неутешен не отъиде».

Неслучайно народ сложил про неё песню, в которой есть такие слова:

«Полюшка блаженная, всех ты принимала,

Не имела зрения, видела грехи.

Старого и малого любовью окрыляла,

Не давала им ты уныния, тоски».

Старица проповедовала Евангелие, когда само слово Бог было под запретом. В двадцатые годы прошлого столетия большевики даже декрет специальный издали о запрещении употребления этого слова в печати. Светильниками веры во тьме безбожия стали тогда юродивые русской земли, которых во множестве Господь послал нашему народу.

«Все от Бога, — учила Полюшка, — и страны разрушение и семей разрушение и наши скорби и наши болезни. А все потому, что забыли мы Его. Вот если будем жить с ним в душе, будем исполнять Его заповеди, то все у нас наладится. И в стране и в семьях. А если нет, так незачем и ко мне ходить. Я вам не ворежея, не целительница, не гадалка и не чудотворица. Я больная, слепая инвалидка.

И воистину судьба Полюшки это пример того, как сила Божия в немощи человеческой совершается. Как вопреки клевете, гонениям, притеснениям и постоянной угрозе ареста может человек сохранить силу духа, силу веры и благодушие. Потому вослед за апостолом Павлом блаженная Пелагея Захаровская могла бы сказать: «Посему я благодушествую в немощах, в  обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда я силен».

Помогая людям в духовных и житейских нуждах с риском быть арестованной и расстрелянной, блаженная Пелагея Захаровская жила о слову Священного Писания «Уповай на Господа и делай добро; живи на земле и храни истину».

Многим открыла она истину веры православной, многим сотворила добро утешая в скорби и исцеляя от болезней. Но не все было в её силах. Когда заболела Анастасия Орлова. Полюшке открылось, что вскоре она умрет. Блаженная поняла, что не сможет вымолить её. Горестно, горько стало на сердце у старицы. Больше тридцати лет прожила она у этой благочестивой, смиренной женщины, которую стала считала не только духовной, но и родной дочерью, хотя Анастасия была младше Поли всего на тои года.

Ее мужа Петра, она тоже считала родным. Потому их детям, как уже говорилось, она стала бабушкой.

Один из них, Анатолий, рассказывает о том времени:

- В доме моих родителей, Петра и Анастасии Орловых Полюшка стала жить после долгих скитаний по чужим ломам. У нас она  стала полноправным членом семьи. Она подвижнически проповедовала православную веру, вселяла в людей надежду, помогала немощным и больным.

Сегодня, как врач, кандидат медицинских наук, я могу засвидетельствовать, что Пелегея Александровна  излечивала множество больных. Причем она не пользовалась  никаким лекарственными средствами. Помню, как она клала больным руку на голову, потом часто крестила её и молилась. И благодаря Полюшке люди получали исцеление. Такой редкостный дар Божий был у неё.

Она предсказала судьбу моих братьев Александра, Василия, Петра и Ивана, а так же смерть моих родителей в их очередности. Все, что она говорила, сбывалось».

Предсказывая очередность смерти супругов Орловых, блаженная старица не нашла в себе сил напрямую сказать о приближающейся кончине Анастасии. Просто нарочито напоказ стала наизусть читать Псалтирь так, как его читают над умирающим больным.

Настя все поняла без объяснений. Её мирная кончина произошла 16 мая 1963 года.

После похорон Полюшка сказала своим духовным чадам, собравшимся в доме Орловых:

- Ну вот, мои хорошие, погостила Настюшка на земле и вознеслась в наше Небесное Отечество. Хорошо ей там несказанно.… А через три года и я от вас уйду. Умру в Москве, а благодать оставлю в Захарове. Только вот знаю, что и после смерти мне не дадут покоя. Пройдёт время и начнет трепаться моё имя…. То я святая, тот я колдунья, то я шарлатанка. Чего только не наговорят. А один мой крестник понаговорит такой абры-катабры что что ни в дурной сказке сказать, ни пером змея-горыныча не описать. А ведь напечатают. В большущей газете напечатают. И газета будет вроде православная, а вроде братская какая…. Вобщем мутная газета.

Навыдумывают про меня всякого. Только зачем? Как была ни к чему не годная слепая инвалидка, так и помру ей. Всё, что было во мне доброго – всё от Бога. А вот все недоброе – вот это моё. Думаете, я не тщеславилась когда вымаливала кого-то, думаете, не раздражалась, когда напраслину на меня возводили. Всё было….

У Полюшки дрогнули губы и из слепеньких глаз покатились серые, почему-то пахнущие осенними грибами слёзы. Земные слезы…

- Молитесь обо мне когда помру, усердно молитесь – надтреснутым голосом просила блаженная старица, — тогда  не оставит меня Господь и призовёт душу к Себе и простит её.

Приходите ко мне на могилку, как приходите к другим праведникам – Любушке блаженной, Ване Высоцкому, Саше Белкину, Васе Кадомскому. Приходите и рассказывайте  всё, как  при жизни приходили и рассказывали. Я услышу, и буду помогать вам.

Хоть я и грешница великая, но Господь дал мне знак, что получу от Него прощение.

А какой это был знак, выяснилось много позже того разговора во время, которого Полюшка пролила земные слезы пахнущие грибами.

16. Вижу свет

Жила в Захарове одна женщина по имени Марфа. И стали нападать на неё скорби. То младшая сестра умерла, то сын инвалидом стал, то племянник-сирота в тюрьму попал. Да ещё муж у соседки опился, с инсультом слёг.

И за всех она молилась, о всех она скорбела. Даже о встречавшихся ей на улице печальных людях.

«Марфа всех скорбящих» — прозвала её Полюшка. Она любила Марфу, всегда особо примечала и подолгу беседовала о загробной жизни.

И вот однажды снится блаженной странный сон. Будто бы подходит она к райскому саду и видит, что у сада этого стоит Марфа всех скорбящих. Поклонились они друг другу, Марфа и спрашивает:

- Поля, как же ты сюда попала?

- Да вот, видно оказалась достойна. А ты как попала?

- И я, как сказал архангел Гавриил, достойна. Да вот он и сам к нам идет…

Подошел к ним архангел Гавриил, взял за руки и ввел в Райский сад неописуемой красоты. На ветках необыкновенных яблонь росли лучистые, полупрозрачные яблоки.

– Марфа, а можно я нарву яблочек? – спросила Полюшка.

– Можно, только не более трёх.

Поля очень обрадовалась, сорвала яблочки и пошли они, гуляя по саду и беседуя о его красоте, при виде которой таяли их сердечки, а души преизобильно наполнялись благодатью.

Потом они расстались, и Полюшка проснулась от стука в дверь. Стучалась Марфа. Впустив раннюю гостью, блаженная старица первым делом спросила:

– Ты, моя хорошая, где этой ночью была?

Марфа от этого вопроса смутилась, растерялась и робко ответила:

 В саду была. В Райском саду. Меня ангел Божий поставил его охранять. Там я встретила тебя. Мы гуляли по саду, а потом ты попросила нарвать яблочек. Я разрешила сорвать не более трех.

Так еще на земле души праведниц приготовились к Царствию Небесному.

Первой умерла Марфа.

Потом стала как-то слабеть и пребывать в немощи Полюшка.

Осенью 1966 года ее забрала к себе в Москву дочь Петра и Анастасии, Орловых Нина.

Пелагея чувствовала свою кончину и стала готовиться ко встрече с Господом. Соборовалась, причащалась. Соборовать её приезжал из Рязани настоятель Борисоглебской церкви отец Виктор Шиповальников. А причащал, незадолго до смерти, отец Авель (Македонов), рукоположение которого во иеромонахи блаженная старица прозрела ещё до того. Как он сам узнал об этом.

Болезнь Полюшки становилась всё сильнее и сильнее, под конец она перестала кушать, пила только воду, но врачей к себе не призывала. Был у Пелагеи почитатель – врач Николай Николаевич, пришёл он как-то проведать её, а она и говорит: «Ну что, Коля, может, полечишь меня?» «Полюшка, – ответил ей Николай Николаевич, – ты сама врач, сама всё знаешь». И действительно, знала блаженная, что пора ей представиться ко Господу, и потому мирно ждала своей смерти, не боясь её, так как могла сказать апостольским словом: «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение».

Духовные чада Пелагеи Захаровской чувствовали её близкую кончину, некоторые из них собрались в тесной комнатке за последним благословением. Ещё перед смертью она всех принимала, разговаривала. Кто-то остался ночевать. Заснули спокойно. Под утро, часов в пять, одна женщина,  Евдокия, услыхала Полюшкин голос, доносящийся откуда-то сверху:

- Вижу свет…

 - Что же мы спим, вскрикнула Евдокия, — ведь мы Полю проспали, ушла от нас.

Так, неслышной голубицей отлетела душа блаженной Пелагеи в Небесные обители. Это случилось 6 декабря 1966 года, как она и предсказывала, через три года после смерти её Анастасии Орловой.

Хоронить Полюшку, согласно её завещанию, повезли на родную рязанскую землю в село Захарово. Когда привезли в Рязань, то звон колоколов Борисоглебской церкви огласил округу.

На улице было морозно, холодно, но, несмотря на это, провожать блаженную старицу собралось множество людей. Пришли крестьяне, пришли рабочие, даже интеллигенты были. Разные по своему социальному положению, они объединились в скорби по своей молитвеннице.

Отпевали блаженную Пелагею Захаровскую в кафедральном Борисоглебской церкви. Чин отпевания совершил настоятель отец Виктор Шиповальников. А похоронили в селе Захарово, рядом с могилкой Анастасии Орловой. «С Настей, с Настей меня лежать-то положите», – не раз говорила Пелагея.

На могильном кресте написали: «Пелагея Александровна Орлова» и в скобках – «Лобачёва».

Ныне здесь обустроена часовня, горит неугасимая лампада, и сотни верующих приезжают сюда попросить у Полюшки молитвенной помощи.

И как при жизни никто от неё «тощ и неутешен отъиде».

Игорь ЕВСИН