Жена-мироносица нашего времени

С матушкой Елисаветой я познакомился в канун праздника Крещения Господня, 18 января 2014 г. В этот день я нес службу по охране общественного порядка в составе наряда полиции возле храма иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость», в котором некогда, в далеком 1975 году, принял святое крещение.

Маленькая, сухонькая, несколько согбенная бабушка в монашеском облачении с ясным и живым взором после окончания вечернего богослужения и освящения воды заметила, что я со своим напарником, на тот момент находившись в храме, не имею святой воды: «Как же так, столько вы отстояли, и с пустыми руками..?». Ответили: «Завтра возьмем». Через минуту она вновь подошла и не уходила до тех пор, пока мы не наполнили освященной водой бутылки, которые она нам дала.

Затем от церковного сторожа, приходившегося матушке Елисавете племянником, я узнал, что человек она богатого духовного опыта, замужем не была, всю жизнь жила при церкви, находясь в миру во времена лихолетья, скрывала свое монашество. «Таких сейчас мало», – резюмировал он и еще рассказал, что, когда у матушки открылась язва, всем приходом уговаривали её пить молоко. «Умру, но пить не буду» – отвечала она. Едва уговорили.

Утром, попив святой водицы, пришла мне в голову мысль, что непременно я должен ту монахиню сфотографировать и написать маслом ее портрет: нам и будущим поколениям нужны ориентиры, нужны зримые образы людей которых называют солью земли. Это уходящее поколение тех, кто пережил самые страшные и продолжительные гонения вместе с православной Церковью, вопреки общему течению, карьере, покою, достатку…

И вот уже через неделю – я у матушки Елисаветы в гостях.

Келья матушки располагается в скромном доме тут же, при храме: маленькая кухня, служащая одновременно прихожей, две комнатки с иконами на стене, кот на подоконнике, да вид на храм и кладбище из окна.

В штатском моя новая знакомая меня не узнала. Поздоровавшись, напоминаю: «Я тот самый полицейский, который был с Вами на службе в прошлую субботу». Тут уж матушка обрадовалась, вскинула руки, спросила: « Как звать-то тебя?». Отвечаю: «Андрей».

Разумеется, фотографироваться и позировать для будущей картины она отказалась, но я был готов к этому. Аргументацию начал издалека, а когда сопротивление матушки ослабло, выложил последние «козыри»: «Святые тоже фотографировались и позировали для портретов. Вот, например, Иоанн Кронштадтский, Игнатий Брянчанинов». Тут уж матушка смирилась...

Я сделал необходимые мне для последующей работы фотоснимки, матушка рассказала мне про себя. Екатерина Павловна Тарасова родилась 4 марта 1926 года в с.Деулино, Рязанской области в крестьянской семье. Святое крещение приняла в храме с. Поповка, который был разрушен позже. Татьяна, бабушка Кати, пекла просфоры для церкви, а когда дети капризничали по ночам, «пела» им молитвы. Так, по мнению будущей схимонахи Елисаветы, бабушка «напела» ей ревность по Бозе. До четвертого класса Катя училась в школе родного села, затем еще четыре класса закончила в соседнем селе Картаносово (откуда, к слову сказать, были и мои предки по материнской линии).

Семилетку Катерина закончила в грозном 1941 году, после чего началась её трудовая деятельность в качестве секретаря сельсовета.

После переезда в Рязань работала кассиром, техническим работником в Государственном архиве Рязанской области, располагавшемся в то время в кафедральном Христорождественском соборе Рязанского кремля, затем, окончив курсы – бухгалтером в различных организациях.

Не охладевала и в вере, регулярно посещая воскресные богослужения, девушка скоро стала петь на клиросе Борисоглебского храма г.Рязани. В том же храме произошла её встреча с иеромонахом Серафимом (Блохиным), недавним фронтовиком, впоследствии схиархимандритом и духовником Рязанской епархии, который стал её первым наставником. «Екатерина, – говорил батюшка будущей схимнице, указывая на молодые пары, гуляющие по городу, – не завидуй, все это пройдет. Есть другая жизнь». А Катерине в то время было чуть за двадцать, она молода и красива, поэтому слова о некоей другой, лучше сказать, иной жизни, не были еще в полной мере ей понятны и близки. Но она приняла на веру слова мудрого монаха.

В 1948 году по просьбе Екатерины к епархиальному начальству, на тот момент уже певчей Скорбященского храма г. Рязани, отца Серафима благословили служить в том же храме. Предвидя в Катерине будущую невесту Христову, но и желая испытать её до принятия монашеских обетов, батюшка наказал ей не выходить замуж 8 лет и не есть мясо. Екатерина выдержала испытание, все более удаляясь от мира.

В 30 лет она принимает подвиг иночества, а еще через три года постригается в монашество с именем Серафима в честь преподобного Серафима Саровского. Впоследствии монашество, по советам своей дочери, приняла и ее мама, став Анной. Отец, Павел Васильевич Тарасов, прошедший горнило войны, к тому времени уже скончался.

За духовными советами и с целью знакомства с укладом иноческой жизни матушка Серафима объездила многие монастыри: Пюхтицы, Почаев, Дивеево, Киево-Печерская Лавра… Особое впечатление на неё произвел Псково-Печерский монастырь и отец Иоанн (Крестьянкин), с которым она поддерживала переписку в последующие годы. Матушка помнит еще в молодости Патриарха Кирилла, митрополита Ювеналия, рязанца митрополита Никодима (Ротова). Вспомнила многих тех, кого знала при жизни, а ныне уже прославленных в лике святых: «Они уже святые, а я все живу, такая старая».

По понятным причинам матушка Серафима монашескую мантию не носила и лишь в 1992 году по благословению митрополита Рязанского и Касимовского Симона открыла свое монашеское служение. А 17 ноября 2011 г. по благословению митрополита Рязанского и Михайловского Павла она в храме «Всех скорбящих Радость» приняла великую схиму. Постриг был совершен архимандритом Андреем (Креховым). От торжественности и особого духовного настроя плакали все: прихожане, монахи, батюшки… Умиление же сменялось страхом Божьим. Когда на белое исподнее Серафимы, наконец, надели черные ризы схимницы, расписанные, как погребальные одежды, перед собравшимися стояла уже матушка Елисавета.

Выбирал имя монахине Серафиме сам явившийся ей во сне покойный Патриарх Алексий II, который сказал ей так: «Матушка, принимай схиму и возьми имя Елизаветы.., – добавив, – Федоровны», указав тем самым на алапаевскую мученицу.

Беседуя со мной, матушка Елисавета особо выделила важность таинства покаяния, необходимости исповедания грехов без утайки, говорила о благодатной силе помощи Божьей, если кто с верой попросит что у Господа.

Схимонахиня Елисавета спасается многотрудно и просто: молитвой, постом, упованием на Бога и Святыми Его Таинствами и желает это другим.

Андрей МИРОНОВ