Самое, может быть, трудное в смирении, — это смиренно не требовать от других любви к себе. Наверное, можно воздыхать об этом (¦"Господи! Я замерзаю«), но нельзя требовать, даже внутренне. Ведь нам дана заповедь о нашей любви к людям, но заповеди о том, чтобы мы требовали любви к себе от этих людей — нам нигде не дано. Любовь и есть в том, чтобы ничего для себя не требовать. Иногда это есть, тогда опускается в сердце, как солнечная птица, Божия любовь и заполняет всё.
Надо отличать молитву от особого и отвратительного молитвенного сластолюбия, когда нет любви и в памяти держишь только самого себя, стоящего на «молитвенной высоте».
Домогаться благодати нельзя, а просить надо, так как этим мы просим, чтобы сердце всегда было простое, искреннее и тёплое. Просить о благодати — это то же, что замерзающему просить о тепле.
Религиозная правда всегда, а особенно в наше время, может иметь силу только в словах, доказанных жизнью говорящего. Если не доказал, то и не говори.
