Объясните детям, откуда берется хлеб
Часто спрашивают: «Можно ли поощрять детей деньгами?» Можно в какой-то степени. Где-то как-то простимулировать ребенка можно. Но если это станет системой, то это будет уже какое-то извращение.
Есть даже такой не то анекдот, не то история. Мама приходит домой: «Ой, как чисто! Посуда помыта, пол протерт, коврики выбиты. Кто же это дома убрался?» А парнишка ей отвечает: «Мама, это я». И протягивает ей листочек, где написано, полы — сто рублей, коврики — двести рублей, посуда — пятьдесят. Мама говорит, хорошо. Берет листочек и с обратной стороны пишет: девять месяцев носила, столько-то лет кормила, по ночам вставала, попу вытирала, сколько это стоит?
А вы думаете они об этом задумываются? Если с ними не заговорить, не задумываются. Никто не думает ни о чем, если с ним не заговорить. Смотришь, например, на храм — красивый, молиться хочется, а ты узнай, сколько квадратный метр мозаики стоит, сколько сил в эту красоту вложено — тут же сесть захочется. И так везде и во всем. Нужно объяснять людям.
Есть такая литовская сказка, одна из моих любимых. Голодный волк хотел напасть на овцу, но от голода не смог ничего сделать, ослабевший был. Подошел к волку пастух, начал его хлестать. А волк говорит: «Ты меня не бей, ты мне лучше поесть дай, я умираю». Пастух сжалился, дал волку полбуханки хлеба. Тот хлеб проглотил и говорит: «Какая вкусная у вас, людей, еда. А как вы ее добываете?» — «Ну, слушай. Нужно землю вспахать...» — «И можно есть?» — «Не-ет, потом нужно засеять вспаханное...» — «И можно есть?» — «Нет, подожди, слушай. Потом нужно ждать и молиться, ведь если будет солнце, но не будет дождя — сгорит, а если будет дождь без солнца — сгниет. Молись и жди, пока растет». — «И можно есть?» — «Не-ет...» И дальше, вы понимаете, что волку объясняется весь процесс технологической обработки и он каждый раз взбрыкивает: «И что, можно есть?» Нельзя, еще очень долго. И вот, когда уже муку смололи, просушили, испекли и дали хлебу остыть — вот тогда можно есть. Волк дослушал до конца и сказал: «Какая хорошая еда, но какая же трудная. Я буду, наверно заниматься тем же, чем и раньше». Трудная еда человеческая.
Ребенок тоже должен понимать, что булка в магазине — это очень трудная еда. Историю булки нужно ребенку рассказать. Подошел, например, в супермаркете к лотку с хлебом и расскажи ему: «А ты знаешь, как это появляется?» Как зернышко в земле лежит, как оно вырастает, как наливается силой, как нужно вовремя урожай снять, провеять, обмолоть, отсеять плевелы от зерен, отвезти в нужное место, спрятать и так далее. Потом испечь, привезти в магазин. А нам надо заработать денег, чтобы этот хлеб купить.
Это длинная история, подавляющее большинство детей никогда не задумывается об этом. А что из человека может вырасти, если он таких элементарных вещей не понимает? Поэтому он и бросит хлеб на пол — подумаешь! Ты его начнешь по попе шлепать, а он даже не поймет, за что. «Хлеб — это святое!» — «А что в нем святого? Хлеб как хлеб». Значит, надо, чтобы кто-то рассказал ему, что это не просто хлеб, а очень тяжелая пища.
Человек ничего не может понять сам, если ему не рассказать. Как свет берется в квартире? Как одежду шьют? Как маме тяжело живется, когда она беременна? И так далее. Потому что без трудолюбия, без бережливого отношения к чужому труду не может быть христианина
Сколько у нас таких малолетних мерзавцев, которые знают весь катехизис, а ведут себя как антихрист. Знают заповеди наизусть, «Отче наш...» читают, «Символ веры» читают, а ведут себя — просто как оторви и брось. Понимаете?
Что такое закон Божий? Это знание? Нет. Это образ жизни. Что Христос принес на землю? Новую религию? Нет, новую жизнь. Новую жизнь.
Из книги протоиерея Андрея
Ткачева «Папа сможет?»
