Борис Степанович Житков — известный русский писатель и путешественник.
Нижний Новгород, в котором в 1882 году довелось родиться Борису Житкову, двадцать лет загодя принял по случаю празднования тысячелетия государства Российского множество гостей. Естественно, что город ожил и закипел, забурлил новым витком. Торжественное событие подспудно влекло сюда и крестьянина, и дворянина, и интеллигента, и революционера. Степан Житков тоже прибыл в Новгород с супругой Татьяной на этой волне знаменательного массового движения. Высококлассный преподаватель математики, он устроился на службу в семинарию, но много времени проводил за чтением и созданием библиотек в селах близ города. Летом вся семья неизменно отдыхала в деревеньках, где они совершенно не держались особняком от простолюдинов, как другие «баре». А наоборот. Подобная общительность объяснялась революционными взглядами. Более того, все домашние работники этой творческой семьи (Татьяна Павловна была пианисткой) прекрасно знали о позиции хозяев, и особо не задумываясь пускали в дом порой и без их ведома беглых политических заключенных. Конечно Степан Васильевич серьезно рисковал. Тем не менее дух борьбы за свободу и равенство, буквально сочившийся со страниц томов Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Грибоедова, вызывал в нем восхищение и единомыслие. Ведь Бог дает всем одинаковую жизнь на земном шаре, так почему один хомо сапиенс должен порабощать и унижать другого такого же? Не справедливо! Естественно, что не все разделяли эту точку зрения, и однажды семья была вынуждена «убраться» в другой город. Сначала — в Петербург. И там не прижились. Тогда — в Одессу. Борису едва исполнилось 8 лет. Незадолго до длинного путешествия на юг, он предпринял уже попытку отправиться в дальнее плавание, сбежав из дома. Но тогда его вернули.
Собственно тяга мальчика к кораблям объяснялась просто: три его родных дяди служили в военно-морском флоте и дослужились до адмиралов, четвертый проектировал маяки на Черном море, а пятый утонул во время кругосветного плавания в молодом возрасте. Естественно, что дома частенько обсуждали их успехи и гордились ими.
Судьба на удивление свела двух будущих литературных талантов в одном гимназическом классе: Борис Житков учился вместе с Корнеем Чуковским. Это была неординарная «парочка». Каждый стремился превзойти другого. В силу возраста Житков не понимал, что Корнейчук внутренне страдает из-за «чернового» происхождения своей матери и своей безотцовщины, а его высокомерие и независимый вид — напускные. У Бориса-то с родителями — полный «ажур»! Все его устремления заняться тем или иным «хобби» — тут же приветствовалось и поддерживалось материально. Может, потому в своих увлечениях Борис бросался из крайности в крайность: то в уединении скрипка до упаду, то спорт в команде ровесников, то театр, то гребля и фотография... И везде он добивался значительных побед!
Когда настал момент выбора профессии, он буквально разрывался — ему хотелось объять необъятное. Поступив на естественное отделение Новороссийского университета, Житков все время сомневался в правильности решения, размышлял о других образовательных возможностях. Так что в свободное время занялся яхтами, часто отправлялся на них заграницу, легко изучил несколько языков и сдал экзамен на штурмана дальнего плавания.
В 1905 же году, когда на броненосце «Потемкине» произошло восстание, Житков одержимо включился в процесс и помог матросам. Такие «подвиги» бесследно не проходили. И парня исключили из университета. Тогда он, подобно Марку Твену, живущему чуть раньше на другом континенте, отправился на кораблях смотреть мир. Даже попал в серьезную ихтиологическую экспедицию на Енисей, а затем поступил в Петербургский политехнический университет на кораблестроительный факультет. Но и снова странствия не давали ему покоя. Посему в 1912 году он опять взошел по трапу на пароход с тем, чтобы осуществить кругосветное плавание.
Вернулся Житков, правда, несколько в иные реалии. Пока он осваивал экзотику других народов, в России началась и закончилась Первая мировая война, царская власть перешла к временному правительству, а потом и вовсе революция перевернула жизнь вверх дном. Да, свершилось то, что поддерживал отец Бориса и он сам — все стали равны. Но равны не в богатстве и роскоши, а в абсолютном голоде! Добывать самое мизерное пропитание в Петербурге стало невероятно сложно. Чувствуя неуверенность и в себе, и в завтрашнем дне, голодающий Житков пришел к Чуковскому просить возможной помощи. Но тот, хоть и проявил внешнее великодушие — порекомендовал описать литературным языком свои путешествия, однако, водить тесную дружбу не стал, памятуя об унижениях, которым подвергал Борис его в гимназические годы. Преодолевая свой страх умереть от отсутствия еды, сорокалетний Житков взял себя в руки и последовал совету Корнея Ивановича. А затем встретил единомышленников — Самуила Маршака, Евгения Шварца и Виталия Бианки, которые всячески его поддерживали.
С тех пор свойственное трудолюбие и увлеченность Житкова полностью направились на писательство. За 15 лет он создал почти двести рассказов и повестей. Среди них большая часть — детская литература, хотя своих детей Борису Степановичу Бог не дал. С супругой его произошел какой-то психический сбой, и они разошлись. Скончался писатель в 1938 году в Москве от рака легких. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Дочь Корнея Ивановича Чуковского — Лидия — сохранила один экземпляр его романа о революции «Виктор Вавич», который в советские годы воспринимался цензурой, как неугодный, а стало быть — запрещенный. Ныне современные критики поставили его в один ряд с «Доктором Живаго» Пастернака и «Тихим Доном» Шолохова.
См. также: Детская литература, Классика духовной прозы, Путешествия
