Дура бабонька
У нас в лесопарке есть кафе, хозяйка там — мягкая, приветливая и по-русски сильная женщина Марья Ивановна. Все решает по-доброму. Решила сделать пристройку и спрашивает меня как архитектора то да се. Помог я ей, стали пить чай, я и говорю:
— Милость украшает жизнь как цветы. Помог человеку — и душа несколько дней именинница.
— Знаешь, отец Константин, а я уже год хожу и радуюсь. Стою однажды на остановке, подходит ко мне мужчина, очень приличный, подходит и рассказывает, что лежал в госпитале, поиздержался. А теперь ему надо ехать в Сибирь и не хватает тысячи рублей на дорогу. И все в сторону смотрит. Вежливый такой. Я подумала и дала ему эту тысячу.
— Не догадалась, что на бутылку?
— Нет, не догадалась. Он благодарит, а я думаю: как же он без постели-то поедет? Дала еще денег на постель. И он пошел. А я тут сообразила — а чай-то как? Погналась за ним и даю денег на чай с питанием. А он до этого-то все улыбался и в глаза не смотрел. А тут вдруг как упадет на колени: «Господи! Бабонька, откуда ж ты такая ДУРА!!! На таких, как ты, дурах, земля держится»... И землю поцеловал. И мне вот уже год смешно, что я дура, а на сердце хорошо.
И я ее благословил.
Жена, какая же ты у меня красавица!
После ночной рождественской службы прихожане прихлынули с поздравлениями. Когда волна восторга сошла, начались краткие политинформации. Всем хотелось вместить в свою речь так много тревог о себе, родных, стране, Церкви, Патриархе и даже Боге, что слова не вставить.
Напор был так силен, что у меня закружилось в голове. Я понял, что надо остановить этот залп. И понял почему.
Уходит радость.
Только что благодать праздника наполнила нас на службе — как вдруг она стала хлестать наружу, словно воздух из накачанного шарика.
Думаю, что задача святок не в выпуске пара и слов, накопившихся за время поста, а в том, что в это время человек пожинает духовные плоды поста. Святки — это упражнение в нашей святости.
Возьмут человека в Рай, а он откроет рот и давай молотить: выборы-невыборы, пенсии-непенсии, тёщи-нетёщи, католики-некатолики.
Ангелы закроют уши крыльями и скажут:
— Брат, что с тобой? Куда девать тебя?
Есть две недели, которые нам предлагается в качестве упражнения или экзамена на жизнь в Раю с Богом, святыми и ангелами: Пасхальная и Рождественская. Две недели поживи как ангел. Всего две недели в году!
В эти дни вполне можно на волне благодати не произнести ни одного худого слова, не принять в душу ни одной худой мысли, не совершить ни одного сомнительного поступка.
Мысли сыплются в голову разные. Надо ловить худые мысли, как мусор. Наша голова не должна быть мусорным ведром. Ей лучше быть вазой для цветов!
В общем, положил я руку на грудь оратора, которого никак не удавалось остановить, и сказал:
— Дим, кончай. Помолчи. Тебя дома жена ждет с горячи пирогом, не спит. Войди тихо и скажи: «Стоял на службе и благодарил Бога за то, что дал мне такое сокровище, как ты. Благодарю и тебя за любовь. Какая же ты у меня красавица!»
Из книги «Адам, Ева и Рязань. Записки
о русском пространстве»
