Пасхальная память. Воспоминания об иеромонахе Владимире (Шикине)

Ничем не выделяйтесь, главное — ваше послушание

Как-то сестры обратились к отцу Владимиру. На скиту произошел странный случай с одним рабочим. Его нашли в бессознательном состоянии на улице, лежащим в грязи в парадном костюме. Для него это было полностью неординарно. Позже мы поняли, что он был просто пьян. Позвали отца Владимира выяснить, что произошло. Они закрылись в келье, батюшка пытался с ним разговаривать, видимо, пытался привести его в чувство, вразумить. Потом резко вышел из келии, прошел к себе. И тут я оказалась неожиданным свидетелем... Сестры мне говорят: «Иди, возьми у батюшки рясу, чтобы почистить, он испачкался, пока с ним говорил». Постучала: «Батюшка, благословите мне Вашу рясу». И увидела, что у отца Владимира поток слез из глаз, он не мог сдержаться. Чужое падение — становилось его личной трагедией. Он не мог видеть человека, теряющего образ Божий. По разному можно скорбеть. Батюшка необыкновенно горевал о всех неблагополучных, погибающих. Его участие могло переворачивать людям жизнь.

Однажды мы приехали к батюшке. Он говорит: «В Нижнем умер отец Григорий». Он был старенький, 90 лет, мамин духовник. Умер на Пасху. Я разревелась. Мы к нему очень часто ездили, как к родному. Отец Владимир тогда был здоров, полон сил. Он за несколько лет провидел свою смерть и сказал мне: «Вот я умру и по мне также будешь плакать». А я подумала, ну, батюшка, ты еще молодой, а тот-то старенький. Но скоро отец Владимир заболел и умер. И мы о нем безутешно плакали.

Матушка Ирина: В Петербурге посетили святые места и вернулись домой. Батюшка готовился к операции. Нас окружали молитвы. Все усердно поминали врача, тоже Владимира. Операцию пришлось отложить. И дивное дело — во время операции у батюшки за окном палаты сидел белый голубь. Увозили батюшку на каталке — он на окошке. Молились в нижегородском кафедральном соборе два часа, возвращаемся — голубок там же. Сколько молитв было за батюшку! Но удалить опухоль не пришлось, потому что все было в метастазах. Врач сказал: как орехи насыпаны.

Вспоминает инокиня Н., духовная дочь отца Владимира: В Прощеное воскресение, вечером, когда было общее прощание перед началом Великого поста, батюшки не было. Он очень плохо себя чувствовал, и все понимали: повидаться и попрощаться с ним никому из нас не придется. На следующий день вдруг ко мне кто-то сбоку подходит: «Матушка, спаси вас Господи за маслице». Не поняла, кто ко мне обращается. «Какое маслице?» — поворачиваюсь и вижу батюшку с матушкой. Вспомнила, как мечтала получить последнее наставление и попросить прощения, принять благословение на пост и назидание на постовое время. Я пала батюшке в ноги, прося прощения за себя, потом за маму. И он прощения попросил, благословил и прошел к мощам батюшки Серафима. Не смела его задерживать. Но в душе осталась потребность получить ответы на насущные вопросы. Меня отвлекли, начала с кем-то разговаривать. Вдруг подбегает матушка Ирина: «Вас зовет батюшка». Думаю: «Все-таки он почувствовал, что я чуть не плачу». Действительно, уже едва держалась. Мы все остро ощущали болезнь отца Владимира, отсутствие его советов. Последнее время он со мной почти не разговаривал, только благословлял, тем более каждое слово было безценным.

Перед постом обыкновенно просила у батюшки благословение хотя бы несколько первых дней провести без еды. Отец Владимир первую и последнюю недели поста ничего не вкушал, скрывая это. И мне позволял два последние года. И теперь имела то же намерение. Но он сказал: «Нет, матушка, не надо. Поститесь в меру, будьте как все сестры. Как все сестры, так же кушайте и молитесь». Его последнее наставление: «Ничем не выделяйтесь, главное — ваше послушание, оно очень тяжелое. Большего не нужно». Это было его последнее слово.

Из книги «Пасхальная память»