Василий Григорьевич Ян (Янчевецкий) — популярный советский писатель и публицист, получивший массовое признание во время Великой Отечественной войны за трилогию о Чингиз-хане «Нашествие монголов».
Родившись немногим ранее Анны Ахматовой также на Украине, Василий по стопам отца и старшего брата с малых лет стал изучать иностранные языки. Впрочем, для дворянских семей такое глубокое увлечение всем зарубежным вообще было достаточно широко распространено. Ну а из семьи преподавателя языков, понятное дело, грех было не отправиться на совершенствование знаний на историко-филологический факультет Петербургского университета. Так что к 20-ти годам юноша был достаточно подкован для самостоятельных путешествий. Поколесив по России и написав «Записки пешехода» о своем «странном погружении в народ», Янчевецкий легко оказывается в Европе, где, к слову, смог поработать в Библиотеке Британского музея. И в этом же 1901-м году — он вдруг перебирается в знойный азиатский Ашхабад. Здесь по протекции брата-востоковеда Василий плотно взялся за научную работу в местной канцелярии. Но не бумажная рутина его привлекала, а возможность исследовательских экспедиций по пустыням. Романтика песков и верблюдов, ханов и женщин с закрытыми паранджой лицами влекла его воображение. Сейчас бы сказали: «Начитался Лермонтова!». А тогда было естественно, что творческая натура искала выход массе своих впечатлений. Сухой научный язык отчетов для этого был слишком тесен. Русско-Японская война как нельзя лучше подходила для завязывания новых связей — корреспондентской трансляции происходящих событий в Санкт-Петербургское телеграфное агентство.
С 1907-го года Василий Янчевецкий уже не только публикуется в газете «Россия», а и преподает латынь в петербургской гимназии, в стенах которой тогда постигал тогда азы грамоты юный Всеволод Рождественский, будущий известный поэт. Но и теперь Янчевецкий успевает не только заниматься молодежью (например, создает с ними первый в стране скаутский отряд «Легион юных разведчков»), а и продолжает совершать свои деловые путешествия, начинает издавать собственную газету «Ученик».
Примечательно, как однажды Янчевецкий приехал в гости ко Льву Толстому, и как Лев Николаевич грустно ему сказал: «Мне очень нравятся ваши скитания. Это напоминает скитания немецких юношей, которые во времена Шиллера и Гете надевали на спину котомку и странствовали по Германии, посещая ее старинные города. Генрих Гейне оставил нам чудесные записки о таком своем путешествии по Гарцу. Но за границей, конечно, легче бродить, там не было никаких препятствий. А у нас каждый исправник, каждый урядник может задержать путника, потому что такой интеллигентный бродяга с сумкой сейчас же вызовет у них подозрение: „кто ты и зачем в народ идешь?“ А между тем в таких путешествиях можно изучить по-настоящему родной край и наш народ и полюбить его. Меня давно увлекает мысль покинуть этот уютный дом, привычный уклад жизни, положить в дорожную сумку толстую тетрадь для записей и пару карандашей и отправиться отсюда на восток — миновать Симбирск, Самару, Казань и, перевалив через Урал, пройти всю Сибирь до Тихого океана! Какая масса впечатлений!». Отказавшись тут же отправиться в путь с молодым Василием Григорьевичем, именитый писатель все же, как известно, однажды не выдержал — и тоже пошел по земле русской. Жаль только, что путешествие сие оказалось для него и последним. Возраст никого не щадит...
Янчевецкий был женат несколько раз. Овдовев к сорока годам, он остался с дочерью Женей на руках. И спустя какое-то время сделал предложение молоденькой корректорше, которая родила ему сына Михаила, а сама, имея вокальный талант, цеплялась за любую возможность концертных выступлений и гастролей. И вот когда семья жила в Стамбуле, Ольга Виноградова-Янчевецкая стала испытывать дискомфорт от такого «болотного» для нее в творческом плане жития. Так что собрала вещи, и умчалась к матери в Севастополь. Революционная политическая в букавальном смысле бойня вызывали в ней страх. Рассчитывая на то, что и муж поступит также, спасая детей, Ольга эмигрировала в Европу, где тщетно будет пытаться долгие десятилетия отыскать свою семью, на самом деле оставшуюся в России.
Василий Григорьевич же тогда активно включился в редактирование газеты Колчака «Вперед», девизом которой был слоган «Верьте в Россию!». После отступления колчаковской армии, мини-редакция (наборщиком текстов был Всеволод Иванов) прекратила свое существование в городке Ачинске. В 1922-м году такой же строгий и подтянутый Янчевецкий берется возглавлять минусинскую газету «Власть труда». Но уже через год едет на ВДНХ в Москву с местными артистами, после чего назад не возвращается. В Минусинске Василий Григорьевич часто публиковал свои исторические рассказы под разными псевдонимами. Оттуда и пошла его сокращенная до двух букв фамилия «Ян». Первая повесть «Огни на курганах» малоизвестного писателя была выпущена издательством «Молодая гвардия» в 1932-м году. Но рукопись о Чингиз-хане долго никто не брался печатать. Помог Максим Горький, сравнивший жесткий слог Яна с грядущим нашествием — Гитлера. И как в воду глядел: роман-предостережение был опубликован за год до начала Второй мировой войны.
Отчаянный и бесстрашный путешественник-корреспондент всеми путями рвался на поля стражений, как и другие мужчины СССР. Но не суждено ему было столкнуться с немцами с оружием в руках из-за преклонного возраста. Эвакуированный в Ташкент, Василий Ян получил здесь Государственную премию за свои повести, вызвавшие повышенный читательский интерес и отклик во время войны. Жаль только, что сыну его Михаилу довелось, как и сыну Ахматовой, «отведать вкус» лагерной жизни. Василий Григорьевич скончался в год освобождения сына — 1954-й. Недавно он перезахоронен с Армянского кладбища на Ваганьковское.
Безусловно, сын Михаил Янчевецкий многое сделал в память о своем отце. Архитектор по профессии, Михаил Васильевич написал о нем книгу воспоминаний. В чем-то они были счастливые, а в чем-то — чудовищно горькие, ведь свою мать Михаил смог увидеть только в 59 лет! Любопытно, как трактует свою фамилию автор: «Все мои предки по отцовской линии в течение нескольких поколений были духовного звания, и только дети прадеда Андрея, бывшего священником небольшого сельца Опарисы на Волыни, нарушили семейную традицию и стали светскими людьми... Возможно, что родоначальником фамилии Янчевецких был какой-нибудь конюх эпохи Батыя, ведь „янчу“ по-монгольски и есть конюх. А уж окончание фамилии появилось позже, в период польско-литовского владычества на Волыни».
См. также: Лето Господне, Солнце мёртвых, Очарованный странник
