Соловьев Владимир Сергеевич (1853–1900), русский философ, поэт, публицист и литературный критик. Родился 16 (28) января 1853 в Москве, сын С. М. Соловьева, ученого-историка, автора монументальной Истории России с древнейших времен. По материнской линии отдаленный родственник украинского философа Г. С. Сковороды. Блестяще окончив гимназию, Соловьев поступил на физико-математический факультет Московского университета, где проучился два года. Перешел на третий курс историко-филологического факультета и в качестве вольнослушателя посещал лекции в Духовной академии. «Будучи с детства занят религиозными предметами, я в возрасте от 14 до 18 лет прошел через различные фазы теоретического и практического отрицания», — писал он. Окончив университет в 1873, по особому ходатайству был оставлен при кафедре философии для приготовления к профессорскому званию. В 1874 защитил магистерскую диссертацию «Кризис западной философии». Диссертация была строго осуждена в «Отечественных записках» (1875, № 1), но в академических кругах произвела самое благоприятное впечатление, и Соловьев получил должность доцента Московского университета по кафедре философии. Лекции он читал лишь полгода: 31 мая 1875 его командировали за границу «с целью изучения индийской, гностической и средневековой философии». Соловьев побывал в Лондоне, Париже, Ницце и в Египте. Приобретенный им при этом мистический опыт, во многом предопределивший его дальнейшую творческую деятельность, задним числом описан в поэме «Три свидания» (1898). К середине 1870-х годов относятся его первые значительные стихотворения, сопутствовавшие развитию философской мысли («Хоть мы навек незримыми цепями», «Вся в лазури сегодня явилась», «У царицы моей есть высокий дворец» и т. д.). Владимир Соловьев желал считать себя лишь «благодарным учеником фетовской поэзии» (А. Блок), на деле же стихи его открывали новые поэтические перспективы и послужили стимулом творчества Блока, Вяч. Иванова, Ю. Балтрушайтиса и других младших символистов.
1877—1881 гг. Соловьев провел большей частью в Санкт-Петербурге, читая курсы лекций в университете и на Высших женских курсах и подготавливая к печати свои программные философско-богословские сочинения «Философские основы цельного знания» (1877), «Критика отвлеченных начал» (1877–1880) (последнюю он защитил как докторскую диссертацию) и «Чтения о Богочеловечестве» (1878–1881). В 1882–1888 он обращался преимущественно к религиозно-церковным вопросам, главные работы Соловьева этого времени — «Духовные основы жизни» (1882–1884), «История и будущность теократии» («Исследование всемирно-исторического пути к истинной жизни») (1885–1887), «Россия и вселенская церковь» («La Russie et l’Eglise Universelle. Paris», 1889). Историософские устремления мотивируют разработку Соловьевым конкретных политических проблем в трактате «Великий спор и христианская политика» (1883–1887) и двух выпусках (1883–1888 и 1888–1891) исследования «Национальный вопрос в России» (следует учитывать и то, что российская духовная цензура, оскорбленная лояльным отношением Соловьева к католичеству, категорически запретила ему затрагивать церковные вопросы). Сюда же относятся труды «Китай и Европа» (1890), «Из философии истории» (1891), «Византизм и Россия» (1896).
Нравственно-метафизическая подоснова подлинного, сопричастного Богу существования изучается в итоговых философских трактатах Соловьева — «Смысл любви» (1892–1894) и «Оправдание добра» (1894–1897). Здесь наиболее полно представлена его доктрина «всеединства» и «цельного знания», отраженная в учении о «мировой душе» — Софии. Средоточием эстетического учения Соловьева было прозрение художника, сообразное живой истине мироздания, т. е. религиозному откровению. Многие его собственные стихотворения, например, «Бедный друг! истомил тебя путь», «Милый друг, иль ты не видишь», «Вечно женственное» («Das Ewig-weibliche»), стали программными текстами раннего русского символизма, при том что на брюсовские сборники «Русские символисты» (1894–1895) Соловьев, принципиальный противник «декадентства», отозвался насмешливой рецензией и меткими пародиями. Ироническая струя вообще была сильна в его художественном творчестве, о чем свидетельствуют его шуточные стихи, эпиграммы и пьеса-буффонада «Белая лилия» (1893).
В конце жизни, к началу новой революционной эпохи, явственно дававшей о себе знать, принципиально оптимистическое мировоззрение Соловьева обрело тревожный призвук. Предчувствие грандиозной социальной катастрофы общемирового масштаба и ее отражение в сознании и судьбе чуткого мыслителя определяют пафос его драматических диалогов «Три разговора» (1899–1900), поздней эссеистики («Воскресные письма», 1897–1898) и историко-философского исследования «Жизненная драма Платона» (1898). Предсказания, предчувствия и обращенные в будущее соображения Соловьева отразились в политическом и поэтическом сознании последующих десятилетий; так, его стихотворная декларация «Панмонголизм» прямо предвещает поэму Блока «Скифы».
В декабре 1874 Соловьев много размышлял о Софии — божественной Премудрости, личностному воплощению божественной первоосновы мира. Премудрость, живущая от вечности в Боге, после грехопадения мировой души (тварного образа нетварной Премудрости) осталась в Боге. Для Соловьева это не просто миф, София для него — предмет чувственно-сверхчувственного мистического опыта. Свою задачу отныне он видит в том, чтобы содействовать восстановлению целостности мира, объединению мировой души с небесной Софией. Это содействие не могло для него ограничиться академической и литературной сферой. Участие в осуществлении Всеединства состоит в подчинении воле Бога, играющей определяющую роль во всех областях частной и общественной жизни. Соловьев называет это «теургическим творчеством» или «христианской политикой».
Соловьев считал Россию и славянский мир центром и отправным пунктом вселенской теократии и он настаивал на том, что именно здесь духовная и культурная, социальная и политическая жизнь должна быть отмечена Духом Христовым. Но он все больше ощущал, насколько русская действительность не соответствует этому требованию.
Разочаровавшись в Русской Православной Церкви, которая в результате «безмолвного подчинения светской власти» лишилась возможности помогать государству пророческими указаниями, Соловьев стал по-другому относиться к «римскому началу», которое прежде резко осуждал. В те годы Рим (понтификат Пия IX и Льва XIII) подавал пример энергии и непреклонности: церковь, казалось бы, лишенная власти, выступила против «заблуждений нашего времени» (перечень их дан в «Силлабусе» Пия IX), против притязаний секуляризованных государств.
В расколе христианства философ видел явление, противоречащее воле Христа и духу христианства. К концу жизни Соловьев был православным в своем убеждении, что православие есть чистейшая и совершеннейшая форма христианства. В то же время, он был католиком, считая, что Рим является законным и традиционным центром христианского мира. И он был протестантом в своей внутренней свободе по отношению ко всем церковным институтам и в защите совершенно свободного философского и богословского исследования. Эту религиозную установку («Я так же далек от ограниченности латинской, как и от ограниченности византийской или аугсбургской, или женевской») он называл «религией Святого Духа».
Помимо поэтических произведений, философских трудов и многочисленных критических статей о творчестве Достоевского, А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Фета, А. К. Толстого и др., а также трактатов по эстетике, Соловьеву принадлежат переводы Платона, Вергилия, Петрарки, Гофмана.
Умер Владимир Соловьев в с. Узкое под Москвой 31 июля (13 августа) 1900.
