Сергей Есенин не был пьяницей и хулиганом

А БЫЛ ЛИ СКАНДАЛИЗМ?

Что же можно сказать по поводу пьянства Есенина? Как известно, Есенин не писал стихов, будучи нетрезвым. Об этом он сам говорил Р. Березову, «...Я ведь пьяный никогда не пишу». Об этом писали и мемуаристы, в частности И.И Шнейдер, утверждавший, что в нетрезвом виде Есенин стихи действительно никогда не писал.

Тогда  спрашивается, когда же он пил, если всего за последние пять лет жизни им было написано около сотни стихотворений и пять поэм, вошедших в сокровищницу русской литературы, а за последний год жизни подготовлено к изданию и выпущено четыре (!) сборника стихотворений? Когда же он пил, если  в двадцатитрехлетнем возрасте, когда некоторые дети еще сидят на шее у родителей, построил отцу с матерью новый дом вместо старого, сгоревшего? А, кроме того, надо было заботиться и о своих детях и помогать сестрам. Как вспоминала Екатерина Есенина: «Сколько неотступных волнений и забот было у Сергея. Одни мы с Шуркой чего стоили. Меня он взял к себе в Москву из деревни еще в 1921 году, а позднее, в 1924 году, - Шурку. Надо было нас кормить, одевать, учить, устроить нам жилье».

Современный поэт Валентин Сорокин по поводу «пьянства» Есенина заметил: «Есть ли где еще такой «простецкий» народ, кроме нашего, русского, позволяющий на протяжении десятков лет «дискутировать»: пил или не пил его гениальный сын - поэт Сергей Есенин... Пил Есенин? Пил. Запоем слезы русские пил. Пил запоем русскую нищету. И погиб не от водки, а от русской крови. Этот кровавый концерт, кровавый грех, мутит нас. Кровь царских детей, обрызгавшая ипатьевские подвалы, щедро пролилась на русской земле. Сергей Есенин был обожжен ею».

И если уж говорить собственно об алкоголе, то Есенин, переживая все случившееся в России на его веку, признавался В.С. Чернавскому: «Если бы не пил, разве мог бы я пережить все, что было».

Что же касается легенд о  его безудержном пьянстве то он так говорил об этом своему другу В. Болдовкину: «За мной ходит отчаянная слава пропойцы и хулигана, но это только слова, а не такая уж страшная действительность».

Литературовед А. Козловский в предисловии к книге «С. А. Есенин в воспоминаниях современников» писал: «Есенин называл себя в стихах забиякой, сорванцом, скандалистом, разбойником, говорил о себе: «Я такой же, как ты хулиган, // И по крови степной конокрад». Таких строк было немало. И на поверхностный взгляд в самой жизни поэта было такое, что оправдывало и объясняло их появление. Любители литературных сплетен разносили стократно разукрашенные и перевранные истории.

Но вот свидетельство писателя, которого никак нельзя заподозрить в стремлении навести «хрестоматийный глянец» на образ Есенина, человека, близко его знавшего и нередко с ним общавшегося, - Андрея Белого «...меня поразила одна черта, которая проходила потом сквозь все воспоминания и все разговоры. Это необычайная доброта, необычайная мягкость, необычайная чуткость и повышенная деликатность».

Об этих душевных качествах Сергея Есенина осталось немало и других свидетельств. О его доброте, чуткости, внимании к людям вспоминали Д. Н. Семеновский, В. С. Чернявский, Ю. Н. Либединский, Вл. Пяст, Вс. Рождественский и другие мемуаристы, хорошо знавшие Есенина.

Тогда откуда же берутся воспоминания об эпатирующих, скандальных эпизодах на эстраде и в быту у такого деликатного человека?

ЮРОДСТВО ЕСЕНИНА

А. Козловский утверждал: «Многие россказни начали ходить еще при жизни поэта, и он далеко не всегда стремился их опровергать... Есенин становился источником не слишком точных, а иногда и вовсе фантастических сведений о себе... Особенно много россказней внесли в историю есенинской жизни его «собратья» имажинисты. Их мемуары полны самыми невероятными похождениями, главным героем которых выступает Есенин... Пальму первенства здесь удерживает «Роман без вранья» А. Б. Мариенгофа».

Однако эпатаж и скандальные эпизоды в жизни и творчестве Сергея Есенина все же действительно случались.

«Исповедь хулигана», цикл «Москва кабацкая», «упаднические» стихотворения первой половины 1920-х годов говорят о мучительном духовном надломе, который произошел тогда с поэтом. «Драматизм судьбы лирического героя «Москвы кабацкой», - писал Ю.Л. Прокушев, - противопоставление себя в ходе революции движению народной жизни, приводит героя к трагическому разрыву с действительностью, к потере веры в себя и в окружающий мир, к цинизму и безнравственности».

Кризисный период, который переживал тогда Есенин, в советском литературоведении характеризовался как «эпатажный», «хулиганский», «скандальный», «антиобщественный», «аморальный». С православной же точки зрения, нисколько не противореча вышеперечисленным эпитетам, поведение Есенина той поры можно назвать своеобразным юродством.

Именно к этому выводу пришла современная исследовательница жизни и творчества поэта О. Е. Воронова. «Мотивы, преемственно связанные с традицией русского «юродства», явственно ощутимы в есенинской «Исповеди хулигана». Здесь и нарочитое самоуничижение вплоть до подчёркнутой небрежности внешнего облика «Я нарочно иду нечесаным...», своеобразного сочетания шутовства и мученической готовности быть осмеянным и побитым камнями, подобно непризнанным пророкам: «Мне нравится, когда каменья брани // Летят в меня, как град рыгающей грозы...», с демонстративной стойкостью сносить лишения и холод...

...Поэт готов раскланяться с «каждой задрипанной лошадью», считает удобным кормить кобыл овсом из щёгольского цилиндра, водит нежную дружбу с собаками из московских переулков: «Каждому здесь кобелю на шею // Я готов отдать мой лучший галстук»... Даже строки «И похабничал я, и скандалил // Для того, чтобы ярче гореть...» иначе воспринимаются в исследуемом контексте, ведь юродивых в Древней Руси называли «похабами»...

...Рядясь в маску хулигана,- пишет Воронова, - поэт не ограничивается стремлением эпатировать мещанскую толпу, но преследует иную, более значительную цель - донести до современников некие выношенные им истины, не во всём совпадающие с принятой большинством мерой ценностей и идеалов. По существу, с той же, в известном смысле дидактической целью обращались к своим благополучным соплеменникам и русские юродивые... под маской есенинского «хулиганства» часто скрывается стремление высказать свою правду о мире и людях».

Юродство в православном понимании, это намеренное антисоциальное поведение человека при котором он живет под личиной «поврежденного в уме», что дает ему возможность говорить правду не только о людях, но и об общественном строе, о властях,  выражать протест против существующих порядков. В этом смысле юродство Есенина заметил даже член ЦК партии большевиков, редактор газеты «Правда» Н. И. Бухарин, написавший после смерти Есенина «Злые заметки» в которых говорил: «Это юродство входит, как составная часть, в совокупную идеологию новейшего национализма... «мы, ста, по-мужицки, по-дурацки». Эта «древляя» юродствующая идеология для конспирации напяливает на себя «советский кафтан».

И в самом деле, с одной стороны Есенин пишет заявление с просьбой принять его в партию большевиков, а с другой, как писал В.Ф. Ходасевич, «Пьяный Есенин... кричал на весь ресторан... «Бей коммунистов, спасай Россию»... Так крыть большевиков, как это публично делал Есенин, не могло и в голову прийти никому в советской России».

Конечно же, юродство Сергея Есенина нельзя назвать в полном смысле «юродством Христа ради», то есть добровольным самоуничижением и нарочито антиобщественным поведением для того, чтобы свободно обличать человеческие грехи и порочность власти. Однако одну из основных целей православных юродивых - быть зеркалом падшего мира Сергей Есенин по-своему выполнял. Об этом  свидетельствует  близкий друг поэта писатель В. Иванов. В его воспоминаниях есть такой эпизод. Говоря о людях, для которых Есенин писал в стихах эпатирующие строчки, поэт заметил:

« - Это они хулиганы и бандиты в душе, а не я. Оттого-то и стихи мои им нравятся.

- Но ведь ты хулиганишь?

- КАК РАЗ РОВНО НАСТОЛЬКО, ЧТОБЫ ОНИ СЧИТАЛИ, ЧТО Я ПИШУ ПРО СЕБЯ, А НЕ ПРО НИХ. Они думают, что смогут меня учить и мной руководить, а сами-то с собой справятся, как ты думаешь? Я спрашиваю тебя об этом с тревогой, так как боюсь, что они совесть сожгут; мне ее жалко: она и моя!»

«Совесть неугасима в человеческой душе, - писал Б. Ширяев, - она тоже дар Божий... Глубоко грешный в своей земной жизни Сергей Александрович Есенин, не устоявший в ней против окружавших его суетных соблазнов, вопреки их тлетворному влиянию сохранил совесть, эту последнюю искру Божию в своей душе, сохранил ее вместе с верой в Светлого Спаса и Пречистую Матерь Его».

Игорь ЕВСИН