О страшном. Рассказ монахини.

Жил-был на свете писатель. Да не простой, а православный. Ездил он по святым местам, посещал Божии храмы и святые обители, и привозил из тех поездок сюжеты для своих книг о Святой Руси, да о благочестивых людях, для которых жизнь — Христос1, а Отечество — Царствие Небесное. Так жил и творил писатель год за годом, до самой старости, воспевал Православную Русь-матушку, светло светлую и прекрасно украшенную красотами многими: храмами белокаменными с куполами золочеными да колоколами велегласными, обителями честными, в коих иноки благочестивые денно-нощно о мире и спасении всего мира молятся, образами чудотворными и источниками многоцелебными. А наипаче же — сияющую верой Православной, юже прияхом мы тщанием святого равноапостольного князя Владимира и матери его, мудрейшей из жен, великой княгини Ольги. Да позавидовали той красоте силы темные, преисподние, и послали на Русь из стран полночных хитрецов-кознодеев, с медом на устах, с коварным умыслом в сердце. Обаяли те хитрецы Русь-матушку злой волшбой, застили ее ясные очи мраком безбожия, тщатся погубить ее на веки вечные. Только зря стараются злочестивые, ибо не перевелись еще на нашей земле люди Божии, Православную веру хранящие. Спасут они Русь, вымолят у Господа: да прозреет она, да очистится покаянием и да воспрянет во славе, и будет та слава ярче прежней во веки веков, аминь. Так проповедовал в своих книгах тот писатель, так и сам веровал, и благодарил Господа за то, что сподобил Он его Божие дело творить: защищать и насаждать на родной земле святую веру Православную.

* * *

Раз надумал писатель съездить в гости к своему сыну, да к невестке, да к внуку Сашеньке. Надо сказать, что нечасто бывал он у своих родных. Ведь разве Божие дело, которое он творил, было не важнее дел мирских? Разве возрождать Православную веру на Руси не насущней, чем пещись о житейском? Да и разве мало он сделал для своего сына? Крестил его, заповедям Божиим выучил, в люди вывел. Невесту ему подыскал благочестивую, чтоб была у них не просто семья, а домашняя церковь. Квартиру им купил, и первым делом батюшку пригласил, дабы ее освятить. Ведь всем известно: кто в освященных стенах живет, тот живет свято. А как родился у молодых сынок, назвал его писатель в честь святого благоверного князя Александра Невского, великого защитника Русской земли, а по кончине — неусыпного за нее молитвенника. Да хранит угодник Божий дитя, его заступлению вверенное, и да наставляет его жительству во всяком благочестии и чистоте.

Каждый раз по приезде к родным дарил им писатель свои книги: уже целых две полки занимали они, а сколько еще к ним прибавится? Привозил им из святых мест многоразличные святыни: расписные камешки из дивного Дивеева, соловецкие резные ложки с благословляющей дланью, афонские четки, греческие иконы, иорданскую воду да свечи, зажженные им от Благодатного огня в светлый день Христовой Пасхи. Ведь разве есть на свете что-либо ценней святынь? Правда, с некоторых пор стал писатель примечать, что сын с невесткой принимают его дары без особой радости. Да, видно, это оттого, что устают они на работе. Что ж, по Божией заповеди велено человеку хлеб свой в поте лица вкушать2. Да и Сашенька, хоть и мал, а вон какой труженик — круглый отличник. Вот что значит православный!

И сейчас порадовал внучек дедушку своими успехами:

— А знаешь, деда, я вчера пятерку по английскому получил!

— Молодец, Сашенька. — похвалил его писатель. — И за что ж тебе пятерку поставили?

 — За рекламный клип! — сообщил внучек. — Хочешь, покажу?

Писатель поморщился. Потому что терпеть не мог всех этих иностранных названий. Пицца… Нет бы сказать по-русски: не пицца, а пирог! А вот как перевести слово — клип?.. Да, хитры злокозненные лукавцы из стран полночных — знают, что если отучить народ от его родного языка, он и веру свою забывать станет. Впрочем, стоит ли опасаться за Сашеньку? Вон, сколько икон у него над письменным столом висит, да еще лампадка теплится — дедушкин подарок, с самого Афона. Да от стольких святынь любая злая сила убежит без оглядки…

Тем временем Сашенька плюхнулся на крутящийся стул, привычным жестом включил компьютер и бойко забарабанил пальцами по клавишам…куда бойчей, чем его дедушка — по клавишам пишущей машинки (будучи православным, писатель не пользовался младшими собратьями брюссельского «Зверя»)3… На экране компьютера появился домик, похожий на той самый, пряничный, в котором каждый из нас в детстве мечтал поселиться. И белокурая девочка в кружевном платьице, напоминающая ангелочка с рождественской открытки. Вот она взяла телефон и набрала номер:

— Алло! Это пиццерия «Пингвин»? Я бы хотела заказать пиццу…

И вот уже целая армия поваров в белоснежных халатах и высоких колпаках захлопотала над приготовлением пиццы. Вот на тонкую лепешку бережно положили нежнейший сыр, кусочки сочных, ярких помидоров и оливки, щедро усыпав все это ароматным базиликом. Вот свежесостряпанный кулинарный шедевр с подобающими почестями поместили в печь. Вот уже дымящуюся, благоуханную, румяную пиццу упаковали в коробку, и, перевязав ее пурпурной ленточкой, вручили мальчику-рассыльному. И он понес заказ…

На пути его разверзались бездонные пропасти и разливались бурные реки, над его головой со зловещим свистом пролетали пули и корабли инопланетян, похожие на видения из ночных кошмаров. Мир рушился и летел в бездну. Но подросток в форме рассыльного пиццерии бесстрашно шагал вперед, ведомый долгом. Он должен был доставить девочке ее заказ!

Старый писатель смотрел на него и вспоминал давно минувшие времена, когда он еще не был ни писателем, ни православным, а был всего-навсего обыкновенным советским пионером с красным галстуком на шее. И носил на груди, у самого сердца, значок, на котором среди языков пламени белел чеканный профиль вождя и дедушки всех советских детей. Именно тогда он впервые прочел и на всю жизнь запомнил историю о маленьком мальчике, свято хранившем верность данному им честному слову. А много лет спустя ему в руки попала книга того же писателя под говорящим за себя заглавием — «Верую»4. И он узнал, что автор полюбившегося ему в детстве рассказа был православным… Вот и его верующий внук снял клип о верности долгу…не случайно же вера и верность — однокоренные слова.

Тем временем перед мальчиком раскинулся бушующий океан. Но и эта преграда не остановила его: он отважно шагнул навстречу взметнувшейся над ним волне. Она вознесла его к небу и мягко опустила на золотистый песок, которым была посыпана дорожка, ведущая к пряничному домику. Мальчик поднялся на крыльцо и позвонил. На пороге показалась белокурая девочка, похожая на рождественского ангелочка, и он подал ей коробку, перевязанную алой ленточкой.

Писатель ждал, что будет дальше. Впрочем, угадать нетрудно: сейчас девочка поблагодарит маленького героя. А потом скажет ему: «давай дружить». Ведь именно так и кончаются все православные истории…

Однако вместо этого девочка произнесла совсем иные слова:

— Что ты стоишь? Чего тебе надо?

— Простите, мисс. — вежливо произнес мальчик. — Я доставил ваш заказ. Теперь вы должны оплатить его.

Неожиданно в руках девочки блеснул револьвер:

— Вот тебе плата! Получай!

Резкий хлопок: и мальчик упал замертво к ее ногам. А на экране появилась надпись: «Пицца «Анжелика» — убийственно вкусно! Спеши попробовать».

— Что эт-то? — едва вымолвил писатель, потрясенный увиденным.

Внучек обернулся. Лицо его светилось безмятежной и самодовольной улыбкой:

— Ну, деда, ты даешь! Я же тебе сказал: это реклама пиццы. Если хочешь знать, весь класс ржал, когда я им это показывал. Даже училка смеялась. А потом поставила мне пятерку. Ведь, правда, смешно! Он ей нес-нес… А она его бах — и наповал! Ха-ха-ха!

Но старый писатель не смеялся. Он с ужасом смотрел на хохочущего внука. Так человек, рьяно тушивший пожары в домах своих ближних, глядит, как пламя бушует над крышей его собственного дома, оставленного им без присмотра…

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Флп. 1, 21.
2. Быт. 3, 19.
3. Мегакомпьютер, построенный в Брюсселе в далеком 1974 г.
4. Речь идет о писателе Л. Пантелееве, авторе знаменитой «Республики ШКИД», а также ряда рассказов, в том числе — упомянутого здесь «Честного слова».

Монахиня Евфимия Пащенко