Нужно ли разномыслие в Церкви?

ИСТИНА И СВОБОДА

На первый взгляд, разномыслия в Церкви нежелательны и невозможны.   Один  Господь, одна вера, одно крещение,- говорит святой апостол Павел   (Еф. 4, 5). И он же добавляет: Умоляю вас, братия, именем Господа нашего    Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно (1 Кор. 1, ). В этом глубинное   различие между Церковью и античным обществом (а равно и нынешним   плюралистическим), между верой и философией. Если для античной   философии высшей ценностью было обилие мнений и обилие школ, то для   христианства - одно, но истинное мнение, точнее - знание от откровения.   Если Истина - абсолютна и личностна, а не относительна и объективна, то,   конечно, разномыслия невозможны. Семь мудрецов-слепцов могут ходить   вокруг слона, ощупывать его бока, ноги, хобот и, противореча и в то же   время  дополняя друг друга, говорить: «Это стена. Нет, это колонна. Нет, это   змея». Но на это не имеют права ни апостолы Лука и Клеопа, ни святые   жены-мироносицы, ибо им встретился и лично открылся Сам Воскресший   Христос.

Познаете истину, и истина сделает вас свободными,- провозглашает Христос (Ин. 8, 32). Христианство - действительно религия рабов, только рабов освобождаемых. От греха, смерти, неведения. А еще - рабов Божиих, получивших задание стать сынами Божиими по благодати. То есть - сынами Истины с большой буквы.

Философия и плюрализм мнений - религия сытых рабовладельцев, привыкших играть с истиной. Один философ в припадке циничной откровенности однажды заявил при личной беседе, что сама истина философию не интересует. Философия занимается методологией научного поиска истины. Поэтому чем больше подходов, чем больше мнений, тем интереснее. Но только это - путь в никуда, точнее, в преисподнюю. Как страшно и точно заметил Пушкин о бесах в своих набросках к «Фаусту»: «Ведь мы играем не из денег, А только б вечность проводить!».

И в свете радостной встречи с Воскресшим единомыслие и единомудрие становится высшей ценностью, ибо оно становится плодом Святаго Духа, сошедшего на Церковь в Пятидесятницу. «Изволися Духу Святому и нам»,- говорили святые отцы в завершение Вселенских Соборов.

У единомыслия есть еще одна черта: оно созидает общество. Господь вселяет единомысленныя в дом (ср.: Пс. 67, 7),- говорит Псалмопевец. Не случайно святой равноапостольный император Константин, обратившись с речью к отцам Первого Вселенского Собора, сказал: «Внешние войны не приносят мне столько огорчений, сколько раздоры в вашей среде». Ведь Церковь - стержень единомыслия в государстве. А отсутствие единомыслия в обществе означает, что ему грозит опасность превратиться в сумму отдельно взятых потребителей. Или в толпу мародеров. В зависимости от обстоятельств.

МНИМОЕ ЕДИНОМЫСЛИЕ

С другой стороны, единомыслие бывает мнимым. Как в поздние советские времена, когда клялись в верности советскому строю, а на кухне травили антисоветские анекдоты; с трибун твердили о своем бескорыстии, а сойдя, брали взятки или шли охотиться за импортными шмотками; когда под покровом мнимого единства и вырастали те циники, которые разрушили великую державу.

Или, более того, единомыслие может быть пагубным. Как, например, во время Флорентийской унии, когда единство выстраивалось на лжи, насилии и своекорыстии. Или во время гонения на Церковь в 1920-1930 годы, когда тысячи согласных между собой пролетариев и безбожных интеллигентов, чуждых русскому народу, шли на злое и неправедное дело богоборчества. Или единомыслие в Третьем рейхе, когда более 90% его граждан поддерживали Адольфа Гитлера, приведшего немецкий народ к бесчисленным преступлениям, а затем - к национальной катастрофе. Или, например, Всемирный Совет Церквей, где единство основано на минимуме догматики и на языческой, содомической морали.

 Поэтому для разрушения пагубного единомыслия разномыслие просто   необходимо. В известных пределах, разумеется.  И, однако, возникает вопрос: а как все-таки достигать Единомыслия?  Ответ: только любовью. Не случаен возглас на  Литургии: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». Давно замечено, и случалось переживать самому: временами любящие и близкие друг другу люди говорят о чем-либо одними и теми же словами, используют одни и те же формулировки. И это не надоедает никогда, напротив, испытываешь удивительную радость узнавания, если не сговариваясь, хором с любимым человеком говоришь одно и то же. Как замечательно сказал богодухновенный старец святой Иустин Попович, Истина постигается в свете Любви, ибо без любви она немыслима. И, соответственно, единомыслие - дар Божественной любви, которая, по слову поэта, «движет солнце и светила». И напротив, господство плюрализма и разномыслия в современном обществе показывает, сколь мало в нем любви, сколь много розни и  ненависти.

И когда святой апостол Павел говорит в Послании к Коринфянам: Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 18-19), то это отнюдь не показатель благополучия Коринфской общины, напротив: не хвалю [вас], что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее (1 Кор. 11, 17). И, как известно, споры в Коринфской Церкви той эпохи соседствовали со ссорами, уничижением неимущих, беспорядками во время Евхаристии и т.д.

С другой стороны, Спаситель говорит о Себе: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14, 6). Единомыслие часто не данность, а искомая цель, результат пути. И часто надобно потерпеть заблуждение собрата, чтобы терпением и любовью его привести к единству и единомыслию.

Еще вопрос: а каковы критерии разномыслия в Церкви? На мой взгляд, они терпимы, если не касаются того, что Церковь приняла, чего держится, что стало общим и несомненным ее достоянием. Говоря языком преподобного Викентия Леринского, «что всегда, что от всех, что повсюду». Скажем, один известный петербургский протоиерей может не любить советский строй, это его право. Но нетерпимо, когда он на основании этого провозглашает право на воинское предательство и предателей уравнивает с героями Великой Отечественной войны. А еще нетерпимее, когда из ложного гуманизма он провозглашает право человека на эвтаназию, да еще с благословения священника и с санкции адвоката. Можно спорить о музыкальных стилях, но нетерпимо, когда весьма уважаемые в Церкви лица профанационную оперу «Иисус Христос - суперзвезда» не считают оскорбительной для Православия, лишь бы угодить духу века сего. И совсем нетерпимо, когда в своих высказываниях священнослужители и миряне попирают святые догматы и каноны, утвержденные Церковью на Вселенских и Поместных Соборах. Нетерпимо, когда один известный московский священник, горячий поборник тотальной катехизации, не верит в бессмертие человеческой души, считает, что в самом начале творения Бог боролся с мировым злом, а о Христе рассуждает совершенно по-несториански; когда преподаватели духовных школ открыто сомневаются в реальности евангельских чудес, сводя их в лучшем случае к символам, и открыто проповедуют происхождение человека от обезьяны.

Граница терпимого и нетерпимого временами весьма тонка, но она реальна. Как реальна граница Церкви.

С другой стороны, есть целый ряд вопросов, прежде всего пастырских, по которым существуют различные мнения, например: как исповедоваться, как часто причащаться и т.д. Даже при совершении богослужения ряд, казалось бы, небольших, но существенных деталей заметно отличается от храма к храму. И это естественно. Семьи везде несколько разные, и у родителей - своя стратегия.

В целом границы разномыслия четко определены Блаженным Августином: «В главном единство. В остальном свобода. Во всем любовь».

Диакон Владимир Василик