Полюшка Захаровская и архиепископ Глеб.

- Нет, не надо, мой хороший, — ответила она. — Ты лекарствами вылечишься. В Москве врача найдешь.

 

Тогда отец Павел обратился к своему знакомому врачу, московскому священнику Василию Серебрякову, который сам составил для него лекарства. Благодаря им протодиакон Смирнов вылечился.

 

Полюшка и сама молитвами вылечивала многих тяжелобольных людей. Даже от рака. Однако чувствовала, когда нет Божией воли на излечение её молитвами. Тогда она посылала больных ко врачам. Порой советовала отслужить панихиду по тогда еще непрославленной во святых блаженной Любови Рязанской, попросить у нее помощи.

 

Однажды на панихиде протодиакон Павел Смирнов почел записку об упокоении блаженного Иоанна. Он знал, что был в Рязани такой Христа ради юродивый Ваня Высоцкий, убитый после революции безбожниками. После панихиды подошел он к подавшей эту записку женщине и спросил:

 

- Это вы не Ваню Высоцкого поминали ?

 

- Да его, — ответила она.

 

- А почему вы его поминали ?

 

- Дело в том, что у меня заболела дочь. Да так тяжело заболела, что надежд на исцеление практически не было. Тогда я обратилась к Полюшке Захаровской. А она посоветовала мне поминать блаженного Иоанна, то есть Ваню Высоцкого. Стала я подавать записочки об его упокоении, молиться на панихидах и дочка стала быстро поправляться. А вскоре и совсем выздоровела.

 

Протодиакон Павел по малолетству помнил блаженного Ваню Высоцкого, знал, что народ его почитает за Божьего человека, за праведника. А вот старший брат отца Павла и отца Иоанна Андрей так даже сподобился общаться с ним и впоследствии свидетельствовал о праведности Вани Высоцкого. Он даже написал для келейного почитания икону этого блаженного.

 

Однажды протодиакону Павлу из Московской Патриархии предложили командировку в Ливан. Туда надо было лететь. Отец Павел неоднократно и безбоязненно летал на самолетах, но здесь его охватило какое-то странное беспокойство. Он вместе со своей женой Клавдией Ивановной пошел за советом к блаженной Полюшке и все ей рассказал.

 

- Что ж  могу тебе мой хороший, посоветовать. Убогая, слепая инвалидка… А вот, давай-ка я у батюшки Серафима спрошу, лететь тебе или не лететь.

 

И Полюшка стала молиться и что-то шептать. Протодиакон Павел и матушка Клавдия почувствовали, что блаженная Пелагея Захаровская общается с преподобным Серафимом Саровским, как с живым.

 

- Вот что отец Павел, — сказала она после молитвы, — не благословил тебя батюшка Серафим лететь Ливан.

 

- Но как же я ослушаюсь управляющего Московской Патриархией?

 

- Если полетишь, умрешь в самолете. А в управляющему скажи, что через меня сам Саровский чудотворец тебя не благословляет. Уж его-то он не ослушатся.

 

И правда, когда отец Павел сообщил о своем посещении Полюшки Управляющему Московской Патриархии протоиерею Николаю Колчицкому, то он отменил командировку в Ливан.

 

Протодиакон Павел любил бывать на службах у своего брата. Летовский Космодамианский храм был для него родным.

 

Вторым священником в нём тогда служил иерей Иоанн Крестьянкин.

 

Его призванием было проповедничество, а отец Иоанн Смирнов как можно торжественнее обставлял церковные службы. Этим он поднимал у прихожан молитвенный настрой, возвышал их души ко Господу. Особенно трогательным было пение монахинь Браиловского женского монастыря находившегося на Украине и закрытого в 1930 году.

 

- Поют, как ангелы, — говорили про них.

 

Отец Иоанн Крестьянкин был прозорливым пастырем. Однажды отцу настоятелю Иоанну Смирнову дважды было видение. В углу его кельи стоял архиерейский жезл, источающий свет.

 

Эти видения отец Иоанн Крестьянкин объяснил коротко и ясно:

 

- Ты станешь монахом, а потом архиереем.

 

Но отец Иоанн Смирнов, любящий свою супругу и дочку Людочку и помышлять не мог о монашеском пути. Когда же он стал епископом Глебом, отец Иоанн прислал ему поздравительное письмо в котором упомянул о видениях и своём предсказании.

 

Светлыми, праздничными были проводимые протоиереем Иоанном Смирновым в Космодамианской церкви службы Божией Матери. Вот как со слов отца Иоанна (Крестьянкина) их описывала его келейница Смирнова Т. Е. «Непременно раз в неделю Параклисис. Канон стройно и прочувственно пели монахини-клирошанки, а запев: «Радости приятелище, Тебе подобает радоватися единей» — подхватывал весь народ. После такой службы с неохотой расходились по домам, в чувстве сердца хотелось, чтобы это молитвенное единодушие не кончалось.

 

Служба на Введение во храм Пресвятой Богородицы собирала много детей разных возрастов. Девочки приходили в храм в белых платьях с аккуратно заплетёнными косичками. Нарядные и воодушевлённые ожиданием торжества, они создавали в храме особую атмосферу воздушной радости и прозрачнрсти. Батюшка выстраивал их парами от праздничной иконы и по ступеням амвона до алтаря, в их руках возжигались свечи. Потом начиналась служба, и что это была за служба! Всеобщий духовный подъём, ощутимо овеянный Божией благодатью.

 

Служба Успения Божией Матери требовала особого приготовления, и в этом участвовал весь приход. Кто помоложе, украшали плащаницу, вокруг неё расставляли одиннадцать импровизированных ваз (молочные бутылки старанием прихожанок превращались в нарядные вазы), куда ставили два белых гладиолуса. Эти цветы как бы предназначались апостолам, собравшимся к смертному одру Божией Матери. Между вазами мерцали зеленые лампады. Из Рязани непременно привозили большую пальмовую ветвь.

 

Всё это благолепие переносило молящихся в то время, когда апостолы провожали Пресвятую Богородицу с земли в Царство Небесное. Служба проходила с большим внутренним подъемом».

 

Владыка Глеб вспоминал о своём служении в Летово:

 

- Большое значение придавалось похоронам на дому, потому что на похороны съезжались родные из разных сёл и городов и большинство из них абсолютно потеряло в с воём сознании Бога, а в других еле-еле теплилась икорка веры….

 

Совершаешь чин погребения, стараешься читать всё так, чтобы были понятны смысл и глубина этих чтений самому себе, тогда их содержание бывает понятно и всем окружающим. И замечаешь, что лица присутствующих становятся серьёзнее, появляются даже слёзы на глазах мужчин и поднимаются отвыкшие руки к челу, чтобы осенить себя крестным знамением.

 

Великим постом протоиерей Иоанн Смирнов выезжал в дальние сёла причащать тяжелобольных и всех тех, кто не мог придти в храм. На совершения треб его возили на лошади. Но иногда он нанимал такси. Бывало, машина из-за бездорожья останавливалась, и приходилось идти по грязи пешком. Выезжал он ранним утром, а приезжал поздним вечером. За это время он причащал по двести, а иногда и по триста человек.

 

Оживилась и приходская жизнь. В годы служения в Космодамианском храме отца Иоанна Смирнова и отца Иоанна Крестьянкина в него приходило очень много верующих. Богослужения стала посещать молодёжь. Приходили из окрестных сёл, приезжали из Рязани, Коломны, Москвы.

 

Конечно же такой всплеск духовной жизни в селе Летово не мог остаться без внимания властей. И они разлучили двух высокодуховных, энергичных батюшек.

 

В 1963 году под давлением уполномоченного отца Иоанна Крестьянкина перевели в Христорождественский храм села Борец Сараевского района, а протоиерея Иоанна Смирнова в город Михайлов настоятелем собора в честь архистратига Михаила. Его служение в этом соборе – наглядный пример бесправности настоятелей храмов в советские времена.

 

В труде «Косма и Дамиан» отец Иоанн писал: «Три с половиной года я служил в Михайловском соборе. Церковный совет там состоял из людей, почти не имеющих отношения к церкви, но убедивших членов двадцатки, что они любят церковь и способные в организации церковной жизни. И этих людей избрали в Исполнительный комитет на должности старосты, помощника старосты и казначея.

 

Но с первых же дней их деятельности ясно определилось их отрицательное отношение к нуждам церкви, а потому мне нелегко было служить с таким составом Церковного совета. Церковь была сильно запущена, и мне хотелось привести её в лучшее состояние, но на свои предложения я всегда получал отрицательный ответ».

 

Однако благодаря своим дипломатическим способностям настоятель собора протоиерей Иоанн сумел-таки добиться согласия совета на внешний и внутренний ремонт.

 

«Несмотря на разногласия, — писал отец Иоанн, — при моей большой настойчивости и постоянном риске удалось произвести текущий ремонт, как наружной, так и внутренней части храма. Снаружи произвели побелку, внутри – промывку живописи и покрытие иконостасов и стен масляной краской».

 

Так, везде, где бы ни служил батюшка Иоанн, он выполнял заветы о благоустройстве храмов, данные ему когда-то отцом.

 

Когда он служил в Михайлове, церковный совет и прихожане Космодамианской церкви неотступно хлопотали о возвращении любимого батюшки в Летово. И, в конце концов, их усилия увенчались успехом. «Просите, и дано будет вам, — говорится  в Евангелии – …стучите и отворят вам». (Лк. 11.9.).

 

В 1967 году отца Иоанна вновь назначили настоятелем Космодамианской церкви.

 

И он с ещё большим усердием взялся за её благоустроение и торжественное совершение богослужений.

 

Верной помощницей в хозяйственных делах стала для настоятеля Клавдия Илларионовна Голицина. Ещё в 1954 году её избрали старостой. Сразу отметим, что в этой должности она прослужила более полувека.

 

Высоконравственный, честный человек, она характеризовалась протоиереем Иоанном, как способная, богобоязненная помощница настоятелям, находчивая и разумная советчица в деле устроения церкви. Глубоко убежденная в том, что на священниках почиет благодать Духа Святого, она с благоговением относилась ко отцу настоятелю. Для того времени это было делом не совсем обычным, поскольку церковные советы и старосты назначались только с согласия Уполномоченных по делам религий. А они старались создавать советы из людей далеких от церкви, (как было в том же Михайловском соборе) Порой в старосты проталкивали даже тех, кто состоял на службе в КГБ (Комитете государственной безопасности).

 

Но в летовском Космодамианском храме и совет и староста были из благочестивых прихожан.

 

Настоятель протоиерей Иоанн с глубоким уважением относился ним и говорил:

 

- Я для вас не администратор, а отец, — говорил он.

См. далее - Полюшка. Повесть о слепой праведнице